Ты бросил меня

— Я плакала, когда узнала… Не скажу, что он был идеалом… Я, дура, идеал тогда искала… А-а, ладно! Что есть, то есть… — Елизавета повела рукой, как будто отмахивалась от самой себя.

— А что есть?

— Олег… Я люблю его. И отношусь к нему очень серьезно. Но у нас разница — девять лет. Думаете, меня это не напрягает? Еще как напрягает. Иногда я ставлю себя на место Ирины Николаевны и где-то ее понимаю…

— Вам нужно с ней помириться.

— Да… Но домой я не вернусь. Пока Олега не выпустят…

— А где жить будете?

— Я могла бы уехать домой, в Нижний, но это там, а Олег здесь… Сниму номер в гостинице…

— А если Олега выпустят нескоро?

— Сниму квартиру, — пожала плечами Елизавета.

И Никита не знал, чем ей помочь. Во-первых, она жена подозреваемого. Во-вторых, он служит в полиции, а не в бюро добрых услуг.

— Можете пожить у меня, — неожиданно для себя предложил он.

— Исключено! — качнула головой Елизавета.

Ему бы успокоиться, но вожжа уже попала под хвост.

— Вы не поняли, у меня — это не значит со мной. Квартира у меня своя. Однокомнатная, но своя. А сам я с родителями сейчас, от них на работу ближе, и в пробках стоять не надо.

— К тому же вы должны находиться у меня под контролем. — Никита улыбнулся, давая понять, что ищет причину взять ее к себе на постой.

— Это несерьезно.

— И у меня стимул будет, чем быстрей Олега отмажем, тем вы быстрей съедете.

— Ну, если только так.

— Тогда поехали!

— А как же Олег?

— Вас к нему сейчас и близко не подпустят. А я вас отвезу, и к нему.

Никита прибавил скорости. Он понимал, что погорячился. Но делать нечего, назвался кузовом, получай грузди. А ехать далеко, так что придется поднажать.

Но далеко они уехать не успели. Никите позвонил Плетнев и поставил задачу.

— Надо ехать обратно, — переговорив с начальником, сказал Никита. — Улица Паркетная, дом восемнадцать, Кондакова Елизавета Александровна. Если, конечно, она согласна встретиться со следователем. И ответить на ряд вопросов.

— Так я и собиралась, — кивнула она.

— Вот и отлично.

— Может, с Олегом разрешат свидеться?

Никита кивнул. Это хорошо, что Елизавета не чувствует за собой вины. Или это игра на публику?

Глава 7

Экспертиза — дело тонкое и долгое, но тем не менее результат уже был готов. Кровь мужская, взрослого человека, по группе — полное совпадение. Генетическая экспертиза даст более точный результат, но это время. Впрочем, уже и так все понятно. Во всяком случае, для Плетнева.

— Ну что ж, картина ясна. Игонин унижает жену, муж в бешенстве. Где живет обидчик, муж знает, остается только продумать план и привести его в исполнение. В распоряжении у Кондакова была целая неделя, даже больше. За это время он смог подготовиться.

— И даже заболеть умудрился, — кивнул Птицын и удивленно глянул на Никиту. Интересно, кто допустил его на столь важное совещание у начальника отделения?

— Ну, заболеть он мог и без причины. — Плетнев перевел взгляд на Вересова: — Что там у нас по камере с Паркетной?

— В указанное время Кондаков к машине не выходил, — развел тот руками.

— Он мог подойти к ней в обход камеры, — сказал Никита. — Там следы на снегу. По газону. Две ниточки — туда и обратно. Прямиком к машине.

— Чьи следы?

— Ну, я не замерял.

— Может, собачьи? — ухмыльнулся Птицын.

— Да нет, с твоими ногами я бы не перепутал, — парировал Никита.

— Бланку надо было сказать, он бы слепки снял.

Одним пальцем Плетнев показал на Никиту, другим на Птицына. Он все видит, и они у него под контролем. А будут собачиться, он их выгонит на мороз.

— Вы так быстро уехали.

— Поторопились.

— Я машину сфотографировал. — Никита выложил на стол свой смартфон. — Там под колесами целина. Машина с места даже не съезжала. Во всяком случае, в день убийства.

— То есть шестого января «Форд» стоял на месте?

— Я сразу это сказал.

— Может, не завелась?.. Или Кондаков решил на такси?

— А нож? Почему тогда нож в машине оказался?

— Студент! — Птицын развалился на стуле, сложив руки на груди. — Знаний нет, опыта нет…

— Может, ты объяснишь?

— Убил человека, впал в прострацию, нож сунул в карман. Вернулся домой, вспомнил про нож, выбрасывать жаль, дома хранить нельзя. Вот и отнес в машину.

— А карман? А сама куртка, в которой нож был? Где кровь? На одежде у Кондакова крови не обнаружено.

— Выбросил куртку.

— А нож почему не выбросил?

— Я же говорю, жалко стало. Лезвие там «пятерочка», легированная сталь.

— Тогда надо было кровь хотя бы смыть.

— Кровь с ножа смыть невозможно. Рукоять снимать надо… У Бланка спроси, пока молодой, — ухмыльнулся Птицын.

— Да, но Кондаков у него не консультировался. Поэтому он мог бы вымыть нож, но не сделал этого.

— Ты тоже мог бы гаишником служить, а пошел в уголовный розыск.

Никита пропустил реплику мимо ушей. Не уважал он Птицына, потому не интересны выхлопы его мысли. Ни выхлопы, ни выбросы.

— А если нож подбросили? — спросил он.

— Кому нож подбросили? Кондакову?! Зачем? — Плетнев, казалось, задумался всерьез, но на Никиту глянул с иронией.

— Ну, кто-то же подбрасывал ему дохлых кошек.

— Ты мог убить своего отца ради бабы? — спросил Птицын таким тоном, словно Никита уже вырезал всю свою семью.