Ты бросил меня

— Роман — это надолго, а интрижка — раз-два, и разбежались… Теперь моя очередь. — В голосе вдовы звякнули суровые нотки. — В чем вы подозреваете Кольцову?

— Пока ни в чем.

— Это имеет какое-то отношение к смерти моего мужа?

— Не знаю, но будет видно.

— Вспомнила! Вспомнила, где я видела вашего Петрушина. Я видела его с Кольцовой!

— Где вы их видели?

Вересов толкнул Никиту в бок и показал на «БМВ» Кольцовой. Машина выезжала из ворот, и еще можно было перекрыть ей путь. Так Никита и сделал.

— Татьяна Петровна, я вам перезвоню! — торопливо проговорил он, сдавая назад.

Кольцова остановилась в самый последний момент. Никита уже замер в ожидании удара, когда машина, наконец, замерла.

Но остановился «БМВ» так, что Вересов не мог покинуть машину со своей стороны. Никита рванул к Кольцовой, а он полез на его место.

Кольцова сидела за рулем, переднее пассажирское кресло пустовало, но Петрушин мог находиться сзади. Окна затемнены, в салоне мрак, и ему даже не надо было прятаться, чтобы оставаться в тени.

— Что вы себе позволяете?! — открыв окно, брызнула Кольцова.

Через это окно Никита в салон и заглянул, но Петрушина не заметил. Он мог прятаться за сиденьями или даже в багажнике.

— Юлия Максимовна, у вас проблемы!

Только сейчас Никита догадался расстегнуть куртку, чтобы легче было выдернуть из кобуры пистолет.

— Что?!

— Боюсь, вам придется проехаться с нами.

— Так, вы меня достали! — Кольцова схватила сумочку, в лихорадочной спешке вынула оттуда телефон. — Я звоню генералу Астафьеву!

Никита подумал о том, что телефон нужно изъять. И подумал об этом уже после того, как сделал это. Кольцова и сама не сразу поняла, что ее айфон перекочевал из рук в руки.

— Это грабеж!

Она нажала кнопку на руле, телефон включился на вызов, и Никита услышал длинные гудки. Но айфон был в его руке, и ему ничего не стоило сбросить звонок. И еще он высветил последний исходящий номер.

— Ух ты, Петруша! — прочитал он. — Это кто?

— А кто у тебя в кармане на фотографии сидит! — усмехнулся Вересов, подходя к машине, и вдруг резким тоном произнес: — Гражданка Кольцова, вы задержаны по подозрению в убийстве!

— Что?!

— Выходим из машины, руки на капот!

— Да что вы себе позволяете!

Кольцова включила заднюю скорость, но Вересов, ловко выхватив пистолет, нацелил его на колеса и предостерегающе качнул головой:

— Гражданка Кольцова, не вынуждайте!

— Ну, хорошо!

Кольцова вышла из машины, а Никита просунул руку в салон и нажал на кнопку разблокировки дверей.

В салоне никого не было, пустовал и багажник.

— Что вы там ищете? — возмущенно спросила Кольцова.

— Петрушу!

— Какого еще Петрушу?

— Вашего любовника. Которому вы поручили убить гражданина Игонина.

— Я поручила?! — побледнела женщина.

— Где сейчас Петрушин? — Никита показал на телефон, с которого она только что звонила своему пособнику.

— Я… Я не знаю…

— Вы не знаете, где Петрушин, или не знаете, кто он такой?

— Я… Я знаю, кто он такой…

Никита не полез за своим телефоном, он включил запись на чужом. Перебросить файлы не проблема.

— Где сейчас Петрушин?

— Не знаю, он не сказал…

— Но вы сейчас звонили ему?

— Да.

— И сказали, что им интересуется полиция?

— Да нет… Ну да…

— Сказали, где именно интересуется?

— Да, сказала… Постойте, а почему я должна перед вами отчитываться?! — попыталась взять себя в руки Кольцова.

— А вдруг мы вам поверим? — улыбнулся Вересов. — Может, вы не поручали ему убивать Игонина.

— Не поручала!

— Следователь вам не поверит. А мы — ребята молодые, неопытные.

— Но я действительно…

— Может, проедем к вам домой? Там и поговорим.

— Там холодно.

— Поверьте, в участке вам будет еще холодней. Если вы не найдете там понимания. А убийство — это очень серьезно, за это по головке не гладят…

Вересов достал наручники.

— Что это?! — Кольцова стала белее снега.

— Нарукавники. Надеюсь, вы не дадите нам повода их применять.

Никита посадил Кольцову в свою машину, а Вересов поехал за ними на «БМВ». И снова Никите пришлось пробираться к дому через снег, но это не раздражало. Его переполняла гордость рыбака, который поймал и вытащил на берег зубастую акулу.

А в доме действительно было холодно, вряд ли теплее, чем на улице. Единственно, что не было морозного ветра.

— Ух ты, кто-то угли после себя не убрал, — сказал Вересов, показывая на камин.

— Я как-то приезжала… — глядя куда-то в сторону, прошептала Кольцова.

— Это ваше? — Никита осторожно поднял с пола белую перчатку из ангорской шерсти.

Пол грязный, видно было, что по нему ходили прямо в обуви. Стул перевернут, ковровая дорожка смята — возможно, здесь кто-то с кем-то боролся. Никита гнал от себя дурные мысли, но они кружили над головой как назойливые мухи. Кружились, садились на грязь, которая видна была на каблуке женского сапога, и на лохмотья паутины на рукаве шубы. На улице мороз, там грязь вся замерзшая, да и в паутину во дворе своего дома Кольцова влезть не могла.

— Нет… То есть, да.

— А почему одна?

— Ну, вторая где-то рядом…

— Это перчатка Вероники Игониной. И экспертиза это подтвердит. — Никита аккуратно положил находку на стол.

— Ну, я не знаю…

— Ваша перчатка?

— Нет! — мотнула головой Кольцова.