Ты будешь моей

— Покричи для меня, малыш, не надо, не сдерживайся, давай же, — и она кричала, царапала спину и повторяла, как ей хорошо, пока я вбивался в нее с бешенной, просто запредельной скоростью. И чуть сам не застонал в голос, когда малышку затрясло в моих объятьях и она начала кончать, громко, ярко, сжимая меня внутри до белых пятен перед глазами. Только с ней так, только с ней… — Маленькая, моя, самая любимая девочка, — шептал ей на ушко, после оглушительного оргазма, даже не знал, что так бывает, чтобы настолько остро. Не знал до нее. И каждый раз с ней был словно открытие. Не отпущу, никогда, не смогу.

Лара

—Я не готова, - прошептала, с ужасом глядя то на своего физиотерапевта, то на стоящего рядом и улыбающегося Матвея. — Я не смогу.

—Сможешь, Лар, я буду рядом, все будет хорошо.

Было страшно. Нет, я не боялась боли, я научилась с ней жить, научилась пропускать через себя и принимать ее. Я боялась другого – боялась провала. Продолжала твердить себе и всем вокруг, что еще рано, что я не готова к тому, чтобы встать с кресла. Чувствительность восстановилась окончательно, и двигательная функция постепенно улучшалась, но встать — пусть даже с опорой — это что-то из области фантастики. Так мне казалось. А вот Николай Иванович и Матвей так не считали. И их уверенность ни разу не помогала. Скорее наоборот, удручала. Потому что если не получится, если я не все-таки не смогу…

Я прочла о своем состоянии столько, что в пору было писать диссертацию, возращение чувствительности и способность двигать конечностями еще не означали полное восстановление. И как не гнала от себя эти мысли, они никак не хотели оставлять меня в покое.

 Каждый день, каждый божий день я делала все, чтобы встать. Терпела адскую боль, выполняя упражнения, способный вызвать болевой шок у самого Дьявола и скрипя зубами повторяла себе, что не могу сдаться. Не теперь. Не тогда, когда обрела счастье в лице Матвея, не тогда, когда он смотрел на меня полным восхищения взглядом.

Я могла подвести себя, но только не его. Столько лет я жила в собственноручно сплетенном коконе из боли и страданий, никого к себе не подпуская, ненавидя весь белый свет и желая умереть и наконец освободиться. Не той свободы я желала, неправильной. И только сейчас, рядом с ним, с Матвеем, я наконец чувствовала себя живой, освободившейся от оков, столько лет державших меня в своих тисках.

План на сегодня был прост — встать, опираясь на перекладину тренажера, с которым мне только предстояло начать работу. Не сейчас, позже. И на котором мне в последствии придется учиться заново ходить, но видя мою нерешительность, физиотерапевт вдруг поменял решение.

— Планы меняются, Лара, - сообщил он, когда я уже готова была потерять сознание от скопившихся внутри переживаний, — опираться вы будете на руки Матвея Александровича. А вы в свою очередь будете служить для нее опорой, удержите? – перевел взгляд на Кирилла.

-Удержу, - не секунды не сомневаясь, коротко и уверенно. Он всегда такой, всегда уверен в успехе. Даже, когда кажется, что шансов нет. Он не сомневался, ни тогда в больнице, ни сейчас.

—Может не стоит? Давайте будем делать так, как было задумано.

—Нет, - отрезал Николай Иванович, — как я понял, Матвей Александрович — тот самый стимул, который был так нужен все то время, пока вы находились в центре. С переездом в этот дом ваше состояние значительно улучшилось, а потому я делаю вывод, что будет лучше, если опираться вы будете на него. Ему вы доверяете, а железяке, — он кивнул в сторону тренажера, — нет.

Сложно было спорить с таким аргументом, Матвей действительно был тем самым стимулом, чтобы начать бороться, чтобы жить... С помощью физиотерапевта-садиста и опоры в виде сильных рук Матвей я наконец решилась. Сейчас или никогда. Было больно, невыносимо больно, но я терпела, скрипя зубами терпела.

Все мышцы в теле напряглись до предела, чувствовалась невероятна тяжесть, но я встала, черт побери встала, несмотря на боль, встала. И это было так невероятно, так странно, чувствовать опору под ногами, и пусть, основная масса сейчас приходилась на руки, плевать, я стояла и хотелось визжать от нахлынувших эмоций. Стояла, глядя в глаза любимого и взгляда от него оторвать не могла.

—Думаю, на сегодня достаточно, — донесся голос Николая Ивановича. — Видите, Лара, все не так страшно, как казалось. Скоро начнем заново учиться ходить, — подмигнул он мне, когда я в одно мгновенье оказалась на руках у Матвея.

 А после тренировки Матвей забрал меня на пикник, в то самое место, наше место. Сидя у воды, мы поглощали приготовленный Аней мясной рулет. Пальчики оближешь, где только она научилась так готовить.

Взглянула на Матвея, он казался таким расслабленным, умиротворенным. И тут, не выдержав, я вдруг разревелась от переизбытка чувств, видимо. Слишком много для одного дня. Несколько месяцев я была прикована к креслу, а сейчас наконец осознала, что не останусь калекой до конца своей жизни, что даже несмотря на то, что ходить я смогу не скоро, у меня есть все шансы быть здоровой. Полноценной. Счастливой.