Ты будешь моим мужем!

Мы еще долго лежали так с ним, обнявшись.

Я видела, что хорошо точно не было. Унару даже просто сесть — давалось с трудом, лоб становился мокрым от пота. Но жара не было, только слабость. Я боялась, что поднимается жар, трогала ему лоб сначала ладонью, потом губами, чтобы лучше понять. Да, губами… В первый раз мне было неловко, потом — скорее естественно, Унар не возражал.

Я… наверно, не очень понимала все это. В какой-то момент осознала, что он перестал быть чужим. Я совсем не стесняюсь его. То есть… как бы сказать… я могу взять его за руку, могу положить голову ему на плечо, и это не кажется чем-то неправильным. Как брату. И, в то же время, совсем не так. Может быть, это пройдет, все лишь от испуга, но… Не знаю.

Может быть, ночь на конюшне, когда я обнимала его во сне, так повлияла. Или, скорее, то, что было потом. Он рисковал жизнью из-за меня. Его ранили. Я перевязывала ему рану…

Мы многое пережили вместе.

И сейчас я пыталась делать сама все, что могу. Помочь.

Принести воды, принести сумку — там яблоки и немного сыра.

Есть он не стал, отказался, только выпил воды. Зато я подъела весь сыр, поняла, что страшно голодна после всех переживаний. И яблоки… только одно оставила ему.

— Ешь, ешь, не стесняйся, — усмехнулся Унар. — Мы купим еще.

— Купим?

— У меня есть деньги, — сказал он. — Не сказать, что очень много с собой, но на дорогу, ночлег и нормальную еду точно хватит. От меня требовалось создать тебе побольше трудностей в пути, чтобы ты поняла, как все страшно и захотела домой. Но сейчас для игр не самое удачное время.

Я готова была обидеться, но обижаться не выходило. Это план Сигваля. И он сработал. Если Унар сейчас скажет — едем домой, то я поеду. Просто потому, что не хочу, чтобы из-за меня кто-то снова пострадал.

И еще, если бы он реально хотел создать мне трудности, то заставил бы чистить котлы, а не занимался этим сам.

— Как поступим дальше? — спросил Унар. — Ты все еще хочешь догнать Тифрида? Мы едем в Альденбрук?

Я поджала губы, отвернулась.

Он поедет? Если я так решу, то он поедет?

Даже окажись до Эдриана полдня пути — я уже не уверена, что хочу этого.

Но, все же, сказать это первой — у меня не хватит сил. Самой отказаться. Я могу согласиться с ним, но… Не сама.

Я молчала.

— Давай поступим так, — сказал Унар. — Прямо сейчас ехать за ним я бы не стал. Просто по тому, что если что-то пойдет не так, то у меня не хватит сил отбить тебя и защитить. Давай вернемся в Эйлак, отдохнем там недельку, я приду в себя. А потом, если захочешь, поедем дальше.

— Хорошо, — сказала я.

— Да? — он удивился, усмехнулся даже. — Так просто? Ты даже не будешь спорить со мной?

— Не буду.

— Почему?

Словно он хотел, чтобы я начала спорить. Странный вопрос.

— Я очень испугалась за тебя.

— За меня? Тебе самой грозила опасность не меньше. Олени, опять же, чуть не съели — он улыбнулся.

И все же, за его улыбкой я видела смущение. Откуда бы?

Не ответила ничего.

— А если я предложу сразу вернуться домой? — спросил Унар.

Я подняла на него глаза. Глаза в глаза.

Если он скажет, что так надо, то поеду. Но он не говорит.

— Давай лучше в Эйлак, на неделю, — сказала я тихо. — А там будет видно. Хорошо?

Мне нужно немного времени, чтобы все осознать и решить, как жить дальше. Просто понять, как с этим жить.

— Хорошо, — согласился он.

И еще — время, чтобы побыть вместе. Если я вернусь, то… наверно, нам придется расстаться?

— Ты вернешь меня брату, а сам поедешь к себе? В Йоалк?

Глаза в глаза. Голос дрогнул.

Я боюсь его потерять — вот что. И тяну время. Я даже готова потянуть его снова в Альденбрук, лишь бы не терять.

— Агнес…

Унар потянулся, взял меня за руку. Осторожно.

Моя рука в его ладонях. Он перебирает мои пальцы, гладит… каждый пальчик… безумно нежно, так, что у меня сердце останавливается, я боюсь вздохнуть.

Ему тоже нужно время.

— Знаешь, — говорит он, — я все пытался понять, почему твой брат отправил именно меня. Он же мог найти другую охрану, он все понимал, но… — облизывает губы, взгляд Унара дергается в сторону, и снова ко мне, ему тяжело. — Но, наверно, я просто ищу оправдание для себя. Ищу повод, который даст мне право любить тебя. Говорить тебе об этом.

Я… Моя рука в его ладонях напряженно подрагивает, неловко, у меня почти сводит пальцы. Сердце сжимается до боли.

Он признается мне в любви? Так странно?

— Для этого не нужен повод… — я сама почти не слышу свой голос. И отвожу взгляд.

— Для того чтобы любить — нет. Но для того, чтобы говорить об этом — нужен. Наверно, мне было бы проще, если бы ты сейчас вскочила, надавала бы мне по морде за такую дурь, и велела бы прямо сейчас ехать за Эдрианом, потому, что тебе нужен только он. Я бы понимал, что мне делать. Было бы проще.

Откровенность. И даже слабость, которая ничуть не боится показаться слабостью. Это не каждому под силу.

А я?