Ты будешь моим мужем!

Если сказать такое Сигвалю, он только рявкнет: «не твое дело», и сделает по-своему. Или не рявкнет, но все равно сделает. Но отец не Сигваль. Он колеблется. Оглядывается.

И тогда я бросаюсь вперед.

— Папа! Выслушай меня! Выслушай, прошу тебя!

Я хочу даже не поговорить, не уговорить его, я хочу тянуть время. Я готова кричать, плакать, делать все, что угодно, лишь бы был толк. Мне кажется, еще немного и что-то случится. Отец слишком торопится, что-то не дает покоя ему. Боится неуспеть.

— Папа, пожалуйста!

Я едва ли не стаскиваю его с лошади. Он, со вздохом, сползает. Гвардейцы поддерживают его, снимают, ведь прыгать самому — тяжело, болят ноги. Как он вообще решился ехать верхом?

— Готовьте веревку, — бросает он своим.

— Папа! Как я счастлива вернуться домой!

Я картинно заламываю руки, рыдаю в голос и тащу его в сторону, почти силой. Он теряется под моим напором. Он всегда теряется… то есть, мне редко удавалось, но Сигвалю — всегда.

Я бросаюсь ему на шею, цепляюсь за него. Я с жаром рассказываю ему, как Тифрид обманом увез меня из дворца, как он уговаривал поехать с ним, и как я наивно поверила ему. Мне даже все равно, насколько правдиво это звучит. Я так страдала! Отец непременно должен выслушать прямо сейчас! И еще, да… еще бандиты напали на нас! Едва не убили! А Унар меня спас! Он меня спас, и… оо-о! Как мне было страшно! Как я страдала! И какой Унар герой! И по кругу! И еще раз! Потому, что моя фантазия заканчивалась. Чем дольше это тянется, тем больше шансов…

Отец пытается вставить слово, пытается отдать какие-то распоряжения, но я не даю.

— Хватит, Агнес! Ну, хватит! Все… — отец хочет унять меня, изо всех сил.

Мне кажется, уже даже гвардейцам весело, они стоят, наблюдая мой спектакль. Время идет.

Боже мой… если я не права, и Сигваль не должен появиться вот-вот, то что мне делать? Я не удержу долго. У меня кончаются силы и сдают нервы. И я не знаю, как заставить отца согласиться со мной.

Веревка уже на ветви дерева. Еще немного…

— Начинайте уже! — командует король.

Нет-нет-нет… нет…

Унара поднимают на ноги, ведут…

— Нет! — я бросаюсь к нему. — Вы не можете его повесить! Он спас мне жизнь! Вы не имеете права!

Меня пытаются оттащить.

— Уберите руки, мать вашу! — ору я. — Не смейте трогать меня!

Я дерусь и кусаюсь.

Справиться со мной не так просто, особенно потому, что никто из гвардейцев не хочет сделать мне больно по неосторожности. И кое кто даже на моей стороне. Но отец — король.

И даже когда веревку накидывают Унару на шею…

И даже когда…

— Хватит, Нете. Ну, хватит уже, не надо, — говорит он сам.

Да, он сам растерян, и моя истерика пугает его едва ли больше собственной смерти. Я просто заглушаю все.

— Нете, не надо…

Веревка на его шее.

И я пытаюсь эту веревку схватить, не позволить…

Вот сейчас…

Я уже понимаю, что сделать ничего нельзя…

— Что это за бардак, мать вашу! — его голос разом накрывать и бьет по ушам. Властно и страшно.

Сигваль врывается. Весь в мыле. Лошадь в мыле. Он скакал по весь опор, стараясь успеть.

Я… у меня темнеет в глазах.

Я едва не падаю, из последних сил хватаюсь за Унара. Мне нужно хоть за что-то держаться, я отдала все силы. Подгибаются ноги.

— Что тут происходит? — требует Сигваль. — Отец! Поговорим?

Это не вопрос и не просьба.

Унар так и остается стоять с петлей на шее. Но я понимаю, приказать гвардейцам Сигваль не может, они слушают только отца. Но вот с отцом…

Унар стоит, чуть пошатываясь, я обнимаю его.

Вижу, как там, в стороне, отец пытается что-то доказать. У него и так нервы на пределе после моей истерики, а тут еще Сигваль. Отец что-то орет, почти неразборчиво… у меня так шумит в ушах, что я почти ничего не слышу, не соображаю. Сигваль тихо спокойно отвечает ему. Потом кивает на нас.

— Освободить его, — со злостью бросает отец. — Пусть забирает.

Негодование так и клокочет в нем. Но он почти никогда не решается спорить с Сигвалем. Потому, что за Сигвалем сила. Давно. Без сомнений. Армия на его стороне. Десять из двенадцати герцогов на его стороне. Реально — Сигваль давно уже король, он только иногда играет в принца. Стоит захотеть, только щелкнуть пальцами, созвать… и он станет королем на самом деле. Как-то чуть не дошло до того, что отец готов был сложить с себя корону…

Петлю снимают.

— Вы двое поедете со мной, — говорит Сигваль. — Унар, можешь сидеть в седле?

— Да, — хрипло говорит он.

— Идем, — требует Сигваль.

Без объяснений, без церемоний.

Нам подводят лошадей.

И вот тут у меня окончательно подкашиваются ноги. Я пытаюсь залезть, один раз, второй, третий, но не могу. Унар подсаживает меня.

— Возьми мою лошадь, — говорит ему Сигваль. И сам запрыгивает в седло вместе со мной. — Не возражаешь, Нете? А то сейчас тебя где-нибудь по дороге накроет, и ты свалишься.

Я только киваю. У меня больше нет сил.

Вижу, как Унар вскакивает верхом.

— Сэр Бедвар! — говорит Сигваль. — Я благодарен вам за службу. Буду рад, если вы найдете время поговорить со мной, завтра, или когда вам будет удобно. Мы остановились у Сотенного холма, но после обеда отправимся в Керн.

Мой брат может быть любезен, когда хочет этого.