Ты будешь одинок в своей могиле

– Дай закурить, – попросил он. – Нервы шалят, а по спине словно пауки бегают. Надо убираться отсюда. Я ее знаю. Она сейчас съездит домой, возьмет другую пушку и снова сюда явится. Нет, я тут не останусь, приятель. Хватит с меня встреч с чокнутой сучкой.

Я дал ему сигарету и помог прикурить. Миллз продолжал говорить, но было заметно, что он не в себе. Он перенервничал, и я бы не удивился, если бы он свалился на пол в обмороке.

– Ну, не волнуйся так, – сказал я. – Она не вернется. Возьми себя в руки.

Он выпил еще и продолжал сидеть, бессмысленно уставившись на ковер. Я решил, что не стоит его торопить. Парень в шоке, у него не хватает силы духа, чтобы сразу очухаться.

Прошло почти пять минут, прежде чем он снова заговорил, и на этот раз голос звучал более-менее нормально.

– Что ты там делал на улице, приятель? – спросил он. – Впрочем, если не хочешь, не говори. В любом случае хорошо, что ты пришел. Если б не ты, я бы сейчас уже остыл.

– Приехал поговорить, – ответил я. – Ты мог бы помочь мне найти ответ на один важный вопрос.

Он усмехнулся:

– После того, что ты для меня сделал, приятель, спрашивай, о чем хочешь. И извини, что я тебя отделал тогда. Должно быть, больно было. Извини.

– Да, несладко пришлось. Но забудем об этом. Я думал, эта леди не может ходить. Что все это значит?

– Хочет, чтобы ее снова полюбил папаша. Я же говорю – она сумасшедшая. Совсем сумасшедшая.

– Что ей сделал Серф?

– Ты правда хочешь знать? – спросил Миллз, устраиваясь в кресле поудобнее. – Ну, если хочешь, слушай. Я коротко.

– Я слушаю.

– В общем, дело было так. Она была без ума от своей матери, но на папашу ей времени не хватало. А Серф был без ума от дочери. Выполнял все ее прихоти и ревновал ее так, что не мог видеть, как она вьется вокруг собственной матери. Потом они поехали втроем куда-то на машине. Серф был за рулем. Остановились пообедать, и Серф как следует выпил. В гостинице он был еще ничего, а как вышел на воздух, его развезло. Жена и дочь ему говорят: давай кто-то из нас поведет. Он ни в какую. Ну и доигрался – лобовое столкновение с грузовиком. Все всмятку. Водитель грузовика мертв. Натали в отключке, а ее мать пробила головой лобовое стекло, и ей острыми краями пропороло горло. А на Серфе ни царапинки. Когда Натали пришла в себя, она была вся в крови своей матери, а мать лежала тут же чуть ли не с отрезанной головой. Знаешь, что я думаю? – Миллз наклонился ко мне и сказал доверительно: – Я думаю, в этот момент Натали и свихнулась. На первый взгляд незаметно, но это так и есть. Серф тоже чуть не тронулся, когда увидел, что Натали ранена. И она видела, как он переживал. До этого момента, она сама мне рассказывала, он никогда своих чувств не показывал. Он был виноват в смерти ее матери, и Натали возненавидела отца, причем ненависть с годами только крепла. Чтобы его наказать, Натали притворилась, что не может ходить. В первые месяцы, наверное, это и правда было для него наказанием: он ведь, если ей верить, не может жить без дочки. Но спустя время он, должно быть, к этому привык. Натали не верит, что ему все равно, а я думаю, так оно и есть. Ну сам прикинь. Она сидела в инвалидном кресле или лежала в кровати целых два года, выходила, только когда Серф уезжал, или по ночам, когда была уверена, что он ее не увидит. Разве она нормальная?

– А как ты там оказался? – спросил я.

– Им требовался новый охранник на ворота. А я в тот момент был на мели и искал работу. Ну знаешь, как бывает. Через пару дней она начала со мной заигрывать. Должно быть, скучно ей было сидеть одной. Решила – хорошо бы завести парня для развлечения.

– А знаешь ли ты что-нибудь про чемодан с украденными вещами, которые нашли у Аниты в шкафу?

– Это Натали придумала. Я сам собирал вещи, а она подкидывала в чемодан. Думала, это подпортит Серфу медовый месяц с молодой женой. У нее такие идеи все время возникали.

– А что ты скажешь про Гэйл Болас?

Миллз был явно удивлен.

– Ты и до нее добрался, приятель? И что ты про нее знаешь?

– Я тебя спрашиваю. Ты же ее знаешь?

Он кивнул:

– Ну да. Она приехала сюда месяца четыре назад. Повернутая на боксе. Мы познакомились у Олафа Крюгера. Я тогда еще боксировал. Ну, мы друг другу понравились. Ей больше всего нравилось смотреть, как я дерусь. Когда я бросил это дело, она потеряла ко мне интерес. Знаешь, как это бывает, приятель? Девчонка крутая, все всегда знала. С такой надо держать ухо востро, а мне это скоро надоело. Кстати, насколько я знаю, она зарабатывала на жизнь игрой в покер. Она может перетасовать колоду так, что все тузы окажутся снизу: это ей как тебе прикурить. Что с ней потом стало, я не знаю.

– А она когда-нибудь говорила про Ли Тайлера?

Миллз покачал головой:

– Нет. А кто это?

– Не важно. А что ты делал в доме Барклая пару дней назад?

Он кинул на меня быстрый взгляд:

– А ты деловой… А ты-то что там делал?

– Я тебя спрашиваю. Что ты искал?

– Это снова Натали. Она послала меня туда поискать какой-нибудь компромат. Хотела убедить Серфа в том, что Анита наставляет ему рога. Но я ничего не нашел.

Я допил виски и поднялся.