Ты будешь страдать, дорогая

Кровь в венах Джеммы возобновила свой бег. Дрожа всем телом, она отвернулась к раковине, а Мария стала расставлять ужин на столе. Потом подошла к ней и, горя от смущения, сказала:

- Я быть виновата, Джемма. Мне нужно стучать. Я не хотеть...

Джемма выдавила улыбку.

- Неважно, Мария. - Вы спасли мне жизнь, добавила она про себя. Но что же Мария теперь будет думать? Она знает эту семью, знает, что Бьянка обещана в жены Фелипе, знает, что между ней и Фелипе что-то происходит... Джемма тяжко вздохнула. Ей хотелось вернуться домой, уехать подальше от всего этого кошмара.

- Он быть почти готов, - прокомментировала Мария, взглянув на портрет Агустина, и Джемма не могла не оценить ее тактичность. Может, именно это качество помогло ей просуществовать столько лет в этой ненормальной семье. Это быть забавно.

Джемма нахмурилась.

- Что вы хотите сказать - забавно?

- Он быть, как вы.

Джемма побледнела и опустилась на кушетку, чтобы не упасть прямо на пол. Ей и на мгновение не приходило в голову... Она уставилась на холст. Нет, невозможно.., но это правда. Она вдруг увидела его, это сходство. Довольно отдаленное - что-то в разрезе глаз, в очертании скул...

- Думаю, художник всегда вкладывает частичку себя в свои работы, - с трудом проговорила Джемма. Ее губы, казалось, сами по себе складывались в слова. Она взяла с подноса салфетку и уставилась в тарелку невидящими глазами. Мария заметила - может, и еще кто-то? Нет, невозможно. Она сама не замечала, пока ей не указали На это сходство... - Мария?

- Si. - Женщина отвернулась от портрета. В глазах у нее светилась такая тревога, что Джемма проглотила вопрос, который вертелся у нее на языке. Вместо этого она произнесла:

- Не переживайте насчет Майка и Кристины. Они очень любят друг друга, и у них все будет хорошо.

Мария, кивнув, улыбнулась.

- Si, я знать, но.., но вы и Фелипе... - Она покачала головой, как будто понимая всю бесполезность слов. - Я видеть, Джемма, но я нет понимать. Я видеть любовь...

- Не нужно, Мария, - взмолилась Джемма.

Как она могла увидеть любовь? С момента ее приезда сюда, в этот дом ужасов, их стычки не прекращались.

Джемма вернулась к тому вопросу, который давно собиралась задать.

- Мария, вы знаете эту семью очень давно. Мать Фелипе - кто она? - После всего, что на нее вылил Фелипе, ее продолжало мучить любопытство. А может, она просто пытается отвлечься от предательских мыслей о Фелипе, которые молниями вспыхивают в ее сознании?

Мария пожала плечами и поставила кипятить воду для кофе.

- Я не знать, никто не знать. Мы только знать, что она быть плохая женщина.

- Она бросила сына на отца? - Джемма полагала, что в этой гордой стране подобный поступок и назывался плохим.

- Нет, его отец, он тоже быть плохой... Агустин - плохой? Ну уж нет - он же дал сыну все, что было в его силах.

- Родители Фелипе продавать наркотики на улицах Богота. Фелипе, ребенок, он принимать наркотики. Он сильно больной, худой, бедный, он умирать, если сеньор де Навас...

У Джеммы до боли расширились глаза. Где-то в глубине росла надежда.

- Мария, - жалобным, хриплым голосом прошептала она, - вы хотите сказать, что Фелипе Агустину не сын?

Мария отрицательно покачала головой, и соломинка, за которую так отчаянно схватилась Джемма, выскользнула из ее рук.

- Они отец и сын, это быть правда. Сеньор де Навас, он делать.., делать... adopcion.

- Усыновил? Он усыновил Фелипе?! - воскликнула Джемма, снова поймав соломинку и прижимая ее к груди как драгоценный подарок. Голова у нее кружилась, перед глазами все плыло, сердце пело от счастья и... - Но я не понимаю... - Господи, да где же были ее мозги? Фелипе ведь не де Навас, он Сантос. - Но, Мария, он же Сантос.

- Si, мы иметь много имена. Сантос быть семья Фелипе, но он быть и де Навас тоже. Папа и мама Фелипе, они умирать скоро после, как сеньор де Навас забирать Фелипе с улицы. Он делать его свой сын, senora нет иметь детей, она болеть, поэтому Фелипе стать сын, который сеньор де Навас хотеть...

Джемма ощутила в теле легкость и слабость, как после долгой болезни. Фелипе ей не брат, вообще не родственник! Они не совершили никакого греха. Ей не за что испытывать стыд, вину, отвращение! Она была счастлива - и не была. Мысли ее кружились в лихорадочном водовороте. И вдруг, так же быстро, как возникла, эйфория испарилась, как воздух из проколотого шарика. Эта чудная, дивная, дорогая ее сердцу новость опоздала. Их с Фелипе любовь ушла. Ее отравили горечь, страх, мучительные пытки - и горький привкус того, что между ними осталось, уже никогда не станет сладким. Спасать нечего.

Глава 9

Губы Фелипе были нежными и любящими, а язык теплым и чувственным.

- Только так и должно быть, - шептала Джемма, купаясь в его ласках, томно прижимаясь к нему, отзываясь на призыв его рук, обнимающих ее бедра. - Больше никаких сражений, Фелипе, - всхлипнула она жалобно.

- Больше никаких наказаний, querida. Я люблю тебя, ты моя жизнь.