Ты будешь умолять

И снова проваливаюсь в транс, но из него вырывает негромкое покашливание Самойлова. Обхожу стол и ставлю свои подписи под документами рядом с размашистым росчерком моего мужа. У меня теперь новая фамилия… От этой мысли, тело снова прошибает дрожь, и стоит мне остановится рядом с Арманом внутри стягивается тугой ком противоречий. С одной стороны мне хочется заорать и влепить ему пощечину из-за того что обманул и не назвал своего имени, с другой стороны хочется потянуться к его красивым губам и снова ощутить их вкус на своих.

— Объявляю вас мужем и женой, — торжественно вещает один из моих палачей. — Можете поцеловать невесту.

Становится страшно от мысли, как скоро моя гребаная фантазия воплощается в жизнь. Арман поворачивается ко мне и опускает руки на мои плечи. От его прикосновения бросает в жар, потому что в мозгу тут же всплывают ненужные воспоминания о прошлой ночи и его руках на моем теле, которые касались кожи гораздо бесстыднее, чем сейчас.

Он притягивает меня ближе и по хозяйски отводит прядь, упавшую на мое лицо, и застывает, заметив красный след на скуле. Его черный взгляд напитывается давящей яростью, и я отвожу глаза, потому что слишком сложно не отводить и смотреть как тучи во тьме сгущаются.

Мой муж бросает быстрый взгляд в сторону переговаривающихся мужчин и стискивает челюсть, чуть сильнее сжимая мое плечо. А потом вспомнив о том, что за нами наблюдают, склоняется и касается моих губ своими. Я едва не хнычу от разочарования, потому что вспоминаю те поцелуи, которыми он трахал мой рот ночью, и в груди начинает гореть, но тот короткий поверхностный чмок, который я получила напрочь сбивает с толку. И только потом до меня доходит, что Арман в бешенстве.

Это скользит в его облике, читается в плотно сжатых кулаках, в стиснутой челюсти, в ледяном взгляде.

Самойлов завершает процедуру бракосочетания и, отложив папку, рассыпается в поздравлениях. Моих ушей касаются обрывки разговора моего отца и Рената и я напрягаюсь, осознав, что они снова о чем-то договариваются.

— Объявляю вас мужем и женой… — …конечно, по плану, через три недели. — Красивая пара… — …приглашения уже разосланы… — Будете счастливы… — …банкет на три сотни гостей, только самые близкие…

В мозгу полнейшая каша, хочется нажать на кнопку и выключить это кино, но к сожалению сделать это я не в силах. Арман цепляет мою руку и тянет к выходу, и я не сразу понимаю, что меня выводят из кабинета и ведут по длинному коридору к лестнице на второй этаж.

— Постой, куда мы? — выдергиваю запястье, но удается это только благодаря эффекту неожиданности. Арман бросает короткий взгляд по сторонам, и убедившись, что мы одни, шагает ко мне, оттесняя к стене.

— Это он? Он тебя ударил? — грубо хватает мой подбородок и поворачивает, разглядывая покрасневшую кожу.

31

Малышка поджимает губы и отворачивается, мол не мое дело, а я едва держусь, внутри все будто обливают раскаленной лавой.

Ну конечно же, это ее папаша устроил. Гребаный мудак. Ненавидел его с самой первой встречи, на переговорах. Он тогда показался мне скользким типом, готовым пойти на все, только бы получить заветную подпись на контракте.

Мерзкий мужик с потными ладонями. Даже странно, что у него родилась такая дочь.

— Значит, тебя зовут Арман… — голос Лины выдергивает меня из тяжелых мыслей, и я перехватываю ее взгляд, в который раз поражаясь какого удивительного цвета у нее глаза. Они могли бы принадлежать кошке или тигрице настолько явен в них оттенок янтаря. — Очень сложно назвать имя в момент знакомства, да?

Позабавила эта надменность пропитанная нотками упрека. Поджимаю губы, только бы не улыбнуться, и с удивлением обнаруживаю, что от ярости на ее папашу не осталось и следа. Близость Ангела как всегда развеяла все дурные мысли, и я почувствовал себя легче. Чего не скажешь и маленькой пантере, которая все сильнее злится, будто кто-то сорвал чеку, и граната вот-вот рванет.

— Так сложно было сказать: привет, я Арман, твой гребаный жених? — стоп, она и так умеет? Повышает голос и выглядит при этом еще соблазнительнее. Нет, она не похожа на мелких истеричек, которые орут как резанные, предъявляя какие-то претензии, что ты не перезвонил и не пошел с ней на ужин к родителям. Она напоминает разъяренную пантеру, которая сейчас вцепится в твое горло. Но почему-то не страшно. — Ты лжец!

Толкает в грудь, но я успеваю перехватить ее запястья и дернуть на себя, притесняя малышку к стене. Её мягкое податливое тело сейчас напряжено, но я все равно чувствую все его изгибы и ощущаю, как постепенно внутри просыпается зверь. Зверь, которому было мало одной ночи с ней. Зверь, который уже готов предъявить этой маленькой сучке за то, что выгнала его как использованный товар. Зверь, который дорвался и получил наконец то, чего жаждал до дрожи: власть над этой маленькой яростной пантерой.

— Не надо разбрасываться словами, Ангел, — угрожающе рычу, хотя прекрасно понимаю, что никогда не сделаю ей больно. — И не шуми, иначе мне придется заткнуть твой сладкий ротик прямо посреди коридора. Хочешь?