Ты будешь умолять

— Спасибо, — киваю и открываю коробку Вока, носа касается знакомый аромат пряностей и соуса том-ям, и рот наполняется слюной. А ведь не хотела есть.

Мысли до этого роившиеся в голове отступают, и мозг пустеет. Распечатываю палочки, наблюдая как Хасанов складывает в камин дрова, и уже через минуту слышу легкое потрескивание, огонь начинает медленно поглощать дерево, облизывая его края.

И нет шансов спастись от обжигающих языков, пламя поглотит все на своем пути рано или поздно превратив в пепел.

— Тебе холодно? — вздрагиваю от хриплого голоса совсем рядом, и поднимаю голову, глядя на стоящего надо мной Армана. Отрицательно мотаю головой, опустив взгляд на лапшу, но Хасанов опускается на пол и сев совсем рядом со мной вздыхает, однако не делая попыток обнять и притянуть меня ближе. — Но ты дрожишь.

Смотрю на палочки в руке и замечаю, что они ходят ходуном. Откладываю еду и подтягиваю колени к груди, опираясь на них подбородком. Хасанов все еще меня не касается, а мне хочется. Хочется снова почувствовать его защиту и одновременно хочется сбежать от него и зарыться под одеяло с головой.

— Кристина спрашивала меня о тебе. Она не помнит, как все произошло, но ей рассказали, что это ты спасла ее. И будь ты сейчас в особняке, она бы уже завалила тебя вопросами и замучила до смерти разговорами.

Смотрю на Армана и дыхание перехватывает от его улыбки. Его взгляд утонул в пространстве, словно он прямо сейчас вспоминает разговор с сестрой во всех мелочах или просто в облаках витает, а улыбка…

Улыбка такая настоящая и бесхитростная, что без сомнений понимаю, он любит сестренку, настолько, насколько это вообще возможно. И это мысль согревает и отгоняет демонов окруживших мой разум в этой тьме и ждущих своего часа, когда я останусь одна и смогу разрыдаться.

— Она милая, — кручу в руке бокал и отпиваю глоток, но вкуса совсем не чувствую. — Я уверена, с ней не соскучишься.

Арман кивает и тянется к бутылке, чтобы налить еще.

— Она сущий дьяволенок. Хоть и выглядит как милый ангел, — он замолкает, словно споткнувшись на этом слове, и вся магия момента пропадает, возвращая нас в суровую реальность.

— Я принесу еще вина, — поднимаюсь, только бы не сидеть рядом со своим палачом и не ощущать эту гнетущую затягивающую в свои сети безысходность.

Иду на кухню и открываю холодильник, доставая с полки бережно приготовленную кем-то бутылку. Разворачиваюсь и вздрагиваю, когда Хасанов забирает у меня алкоголь и ставит на соседний стол, заключая меня в плен своих рук, упертых в столешницу.

— Ты можешь не отвечать на мой вопрос, но пожалуйста, не отталкивай меня.

Ощущаю как его руки отклеиваются от стола и опускаются на мои бедра и секунду спустя меня отрывают от пола и я хватаюсь за мощные плечи чтобы не упасть. Хасанов усаживает меня на столешницу и выждав секунду впивается в мои губы медленным отравляющим кровь поцелуем.

Я знаю, зачем была эта заминка, и от этого внутри все сводит от дикой смеси отвращения к себе и удовольствия от поцелуя.

Он дал мне возможность остановить его.

Но я не стала.

65

Тело прошибает волной адреналина, когда Арман вжимает меня в себя. Жестко возможно грубо, но не больно и ощущение, что он четко выверяет эту самую грань, после которой уже перебор, пьянит еще сильнее.

Дыхание перехватывает и мне хочется глотнуть воздуха, поэтому отстраняюсь от его губ, отворачиваю голову, но Хасанов продолжает сладкую пытку переключив внимание на мою шею и мочку уха. Дрожь пронзает насквозь, когда его губы касаются ямочки за ухом, и глухой стон срывается с губ, сдавая меня с головой.

И Арман рычит. Утробно, хищно, голодно рычит будто каждый мой стон это отдельный вид секса с его возбуждением. Подталкивается вперед и я ощущаю твердость его стояка, которая утыкается прямо между моих раздвинутых ног. Спасает лишь преграда из джинсов и тонких трусиков которые стали слишком горячими от его простого движения бедрами. Твердость касается клитора и меня ведет. Руки сами собой опускаются на его талию и ниже, обхватываю его, сминаю, впиваюсь в твердые ягодицы сквозь брюки и снова прижимаю к себе. Очень жирный намек. И он понимает без слов.

Наклоняется ближе, подхватывает на руки и уже через секунду, не прерывая поцелуя выносит меня из кухни. В мозгу все плывет, пульс ударяет в висках, но за его грохотом голос рассудка почти не слышно, и меня это устраивает. Сжимаю широкие плечи, чувствуя странную дрожь сродни экстазу от того что этот огромный зверь сейчас принадлежит мне и снова отдаюсь в плен его сладких губ, отключая мозг.

Поцелуи пьянят до пульса внизу живота, отдают эхом в грудь, неся по венам кипящую лаву, соски покалывает сквозь ткань, а внутри все горит от дикого почти животного желания ощутить его твердость и напор.

Хасанов подходит к кровати и без церемоний опускает меня на нее, не разрывая контакта наших тел. Ложится сверху, накрывает собой и я в безумстве путаных движений тянусь к его пряжке, а он уже расстегнул молнию и теперь стягивает с меня джинсы вместе с трусиками, которые почти насквозь промокли от этой похоти.