Ты будешь умолять

Малышка повисает на его шее и начинает снова вздрагивать. Делаю глубокий вдох.

— Собирайся, водитель отвезет тебя к нему. Я приеду к вечеру и сменю тебя.

Киваю и взлетаю по лестнице. Достаю первое, что попалось под руку и надеваю свободного кроя свитер и черные брюки.

Дорогу до больницы не могу усидеть на месте и пулей вылетаю из машины, когда мы тормозим у приемного покоя. На пятом этаже тихо и пусто. В коридоре никого, кроме пары охранников, сидящих у входа в одну из палат.

При моем появлении они вытягиваются по струнке и расступаются.

Хватаюсь за ручку, но почему-то медлю.

Только сейчас осознаю, как на самом деле боюсь.

Казалось, что все произошедшее — сон, но стоит мне войти в палату реальность обрушится, и я снова стану беспомощной марионеткой в руках злой судьбы.

Но ведь там он.

Толкаю дверь и шагаю навстречу страху.

Одна кровать, изголовье опущено чтобы пациенту было удобнее. Шторы задвинуты отчего помещение скрадывает полумрак.

Арман спит, укрытый белоснежной простыней, и я медленно подхожу к его постели, но звук сбоку отвлекает.

— Доброе утро, — тот самый водитель, что отвез меня домой приветственно кивает и на мой вопрос отрицательно мотает головой. Нет он не просыпался. — Я побуду в коридоре.

— Не нужно. Езжайте домой, отоспитесь, я подежурю у него, — отдавать приказы оказывается очень легко и после короткой задержки водитель выходит, и я остаюсь наедине с мужем. — Привет.

Тихо шепчу и подхожу к постели. В его вене катетер, и я аккуратно касаюсь пальцев со сбитыми костяшками, и сердце сжимается.

Поднимаю глаза вверх, чтобы не дать пролиться слезам, а потом в сторону и замечаю на тумбочке его вещи: часы, мобильник и цепочка, которая до этого висела на его шее.

Недоуменно смаргиваю. Подхожу ближе и беру в руки цепь, не веря своим глазам. На ней как маленький кулон висит моя сережка. Та самая, которую я потеряла. Аккуратный золотой лепесточек увенчанный прозрачным фианитиком.

Перевожу взгляд на Армана и вздрагиваю, когда натыкаюсь на его ответный.

— Ты пришел в себя… — откладываю цепочку продолжая изучать ставшие родными черты. Темные как ночь глаза под сенью черных ресниц, широкие брови, нос с горбинкой, сейчас заклеенной пластырем. И губы. Их трогает легкая улыбка, но возможно мне просто мерещится.

Делаю шаг к Арману и застываю не в силах пошевелиться. Хочется коснуться его, поцеловать, но я понимаю, что сделай я это, дам ему ложную надежду. А этого делать нельзя.

Ведь я уже все решила.

— Я должен извиниться… — голос хриплый, но от этого не менее красивый и родной. — Хотя какие к черту извинения, они не исправят того дерьма что я творил…

— Молчи, — обрываю на полуслове, все же позволяя себе сжать его руку. Она теплая и сильная. Такая, какой запомнила. — Тебе надо беречь силы, — опускаюсь на стул у кровати и крепче сжимаю его пальцы, не отдавая себе отчета, что делаю больно. — Хочешь воды или поесть…

— Ангел, — произносит тихо и ровно, и мое сердце замирает. — Прости меня.

Повисает тишина, и мне кажется, что сквозь нее можно расслышать удары моего сердца. Арман все так же смотрит на меня не мигая, а я не могу сглотнуть ком в горле который все растет и становится больно.

— Я не прислушался к тебе, хотя должен был. И все то, что делал… — замолчал, будто подбирая слова. — Этому нет прощения. Но я все равно прошу тебя простить. Я люблю тебя, но это слабое оправдание, и говорить это сейчас неправильно. Но ты и сама все прекрасно понимаешь.

Снова замолкает, и я разжимаю руку, но Арман не отпускает, легко но твердо придерживая мою кисть в своей.

— Я сделаю все, чтобы заслужить твое прощение. Абсолютно все. Пожалуйста только назови и…

— Отпусти меня, — выпаливаю так стремительно, что становится дурно, голову слегка ведет как перед обмороком. Арман разжимает пальцы, не отпуская моего взгляда, он все уже понял, но ищет в моих глазах опровержение, но я не даю его.

Первая опускаю глаза и отвожу взгляд, потому что стыжусь своего малодушия. Он еще не поправился после вчерашнего, а я уже бросаю его. Прошу отпустить. Насовсем.

— Я не хочу тебя терять… — предпринимает последнюю попытку, но я не отвечаю и вместо этого поднимаюсь, отворачиваюсь и подхожу к окну.

Я никогда не принадлежала тебе, чтобы ты мог потерять. Понимаю это и становится еще больнее.

Он тоже не принадлежал мне.

— Завтра день нашей свадьбы, — говорю сухо и отстраненно. — Я не хочу быть твоей женой. Это мой ответ. Мое желание, как угодно. — И снова повторяю как ножом по сердцу. — Отпусти меня.

После молчания длившегося кажется целую жизнь, Арман сухо произносит.

— Если это то, чего ты на самом деле хочешь…

Тишина невыносима, и я снова ее нарушаю.

— Я останусь, пока ты не поправишься и не встанешь на ноги. А потом попрощаюсь с Кристиной и объясню все твоему отцу. Надеюсь, он правильно поймет. Только прошу тебя не распускать руки не трогать меня как… как женщину. Давай проживем остатки этого времени как друзья и разойдемся мирно.

Оборачиваюсь и смотрю в черные глаза, которые больше не смотрят на меня. Они смотрят сквозь. Будто не видят. Не хотят видеть.