Ты – дура, детка!

В узкую щёлку мне хорошо было видно открывающуюся дверь. Замерев, я ждала продолжения. Мелькнула мысль, что это мог быть вор. Потом осенило: Кудряшка.

Но вместо двух, таких кардинальных вариантов, появился третий – та самая женщина, которая представилась следователем и расспрашивала врача в больнице о состоянии моего здоровья.

Сегодня она выглядела моложе и невиннее в бирюзовом полупальто нараспашку, жемчужного цвета свитере и голубых джинсах. На губах розовая помада. Волосы всё так же убраны в гладкую причёску.

Незнакомка прошлась по комнатам первого этажа, вернулась на кухню. Мне было плохо видно, но я слышала запах её духов. Лёгкие шаги гулко раздавались в пустом строении, и меня это покоробило – ненавидела, когда цокали каблуками по полу. В чужих домах шлёпайте сколько угодно, в моём – никогда!

Щелчок и пространство заполнил хрипловатый, сексуальный голос женщины:

– Она была здесь. Думаю, взяла что-то и ушла.

Я вспомнила, что вытерла подошву ботинок о коврик в коридорчике и, скорее всего, именно это выдало мое присутствие. Но я не успела включить чайник, а куртка и обувь просушивались, и видеть их незнакомка не могла.

– Антону не по Питеру за ней бегать нужно, а рядом быть. Да. Да. Она вернётся. В холодильнике свежие продукты. Выстави «наружку», пока паренёк наш не доберётся. Всё. До связи.

Цоканье каблуков, распахнутая дверь и женщина испарилась. Я немного постояла в шкафу, затем рискнула – вышла. Уже добравшись до гостиной с портретом Пра, я услышала, что деверь снова распахнулась.

Опять она! Ходит, словно у себя дома!

Спрятавшись за подлокотник дивана, я подождала пока женщина пройдёт мимо. Подкралась и врезала ей кулаком в основание черепа. Незнакомка потеряла равновесие, распласталась на полу. Я двинула ногой ей в лицо – она отключилась. Не размышляя, бросилась к кладовке, достала скотч и, не хуже заправского боевика, заломила женщине руки за спину, связала их вместе скотчем. Затем проделала тоже с щиколотками.

Такое вытворяла в своей жизни второй раз, но адреналин помог сделать всё правильно. Трудно говорить о сноровке – везение, да и только!

Первый раз я сумела постоять за себя перед Артёмом. В течение двух месяцев после его возвращения в мою жизнь, он поколачивал меня, весьма основательно. Говорил, что я сумасшедшая и ему противна. Синяки – мелочи по сравнению с головной болью и лёгким головокружением на протяжении недели или двух. И тошнота! О! В последний месяц вместе с ним я поставила рекорд по тошноте!

Артём, сам того не осознавая, подталкивал меня к бунту против него. Ему казалось, что он ломал мою волю об колено, но получался противоположный эффект. Я понимала, что моя жизнь не стоила ни копейки в то время, и чем больше осознавала это, тем сильнее хотелось что-нибудь сделать – пусть даже напоследок.

Я сделала – меня оставили в покое.

В тот вечер я пришла домой с кашлем и насморком. Беготня под дождём, пусть и летним, чтобы не идти домой, не прошла даром – я заболела. Артём сидел в квартире моих родителей, ужинал и был зол, как чёрт. Он ударил меня – я отлетела в угол комнаты. Скукожилась. Зарыдала.

Артём склонился надо мной, начал делать внушения, чтобы не смела ничего предпринимать без его разрешения. Потом присел рядом, ухватил двумя пальцами за лицо, вытер слёзы, которые текли по моим щекам. Сказал, что никогда и никого так не любил, как меня, а я расстраивала его тем, что убегала. Он трещал, трещал, точно сорока, а я думала лишь о том, успею ли добраться до шкафчика, где хранился скотч.

Он поднялся и повернулся ко мне спиной – зря. Живя с ним, я перестала расценивать происходящее в мире правилами морали, окрашивая мир в чёрно-белые тона. Сломать противнику шею, когда он отвернулся, теперь для меня не выглядело подлостью. Оно смотрелось выигрышной позицией для схватки.

Не знаю, что придало сил, но я вскочила на ноги и врезала ему кулаком в ложбинку основания черепа. Артём свалился, словно мешок картошки на пол. Я рванула к шкафу, достала скотч, сцепила его руки за спиной и перемотала запястья.

Артём очнулся очень скоро. Открыл глаза, смерил меня холодным взором.

– Что дальше, Аурум?

Я зарыдала.

– Не хватает смелости врезать? – подначивал Артём.

И я ударила его по лицу. Потом ещё и ещё… Никогда не думала, что эмоции отбирают столько сил – я выдохлась. Села рядом с ним и продолжила реветь.

– Я больше не трону тебя, – пробубнил Артём. – Обещаю.

Знала, что так и будет: он не станет распускать руки – он меня убьёт.

Женщина открыла глаза, и её взор сразу нашёл меня. Она неуклюже села, вытянула связанные ноги вперёд.

– Дерёшься, как спецназовец, – хмыкнула незнакомка.

– Дом большой, а одинокой девушке надо уметь за себя постоять. Мне вызывать полицию или сама всё расскажешь? Я слышала твой разговор.

– Никогда так не прокалывалась, – веселилась женщина. – Недооценила обстоятельства. Говорили: ты полоумная, а ты нормальнее многих.

– Зубы не заговаривай! – посоветовала я. – Кто ты? Как звать?

– Ангелина Брайтон. Работаю на тебя. Вернее – на компанию, которая представляет твои интересы по всему миру.

Я расхохоталась.