Ты, главное, пиши о любви

Кожаные ремни у подпруг скрипят, лошадь шагает ровно и спокойно, и так же спокойно, ритмично, «хрум-хрум» жует траву, которую успевает сорвать, мотнув головой, по краю поля.

Конюх предложил мне походить с плугом. Так, попробовать. Плуг тяжелый, но лошадь все сделает сама, ты только держи эти ручки прямо. Лошадь шагает (и будет шагать) прямо, со мной или без меня, не вдавливая, а как бы даже уравнивая шагом землю.

Когда я взялась за плуг, все как-то оживились, взбодрились. Конюх вышел покурить в сад. Монотонное хождение прерывалось. Я сбивалась с шага, плуг зарывался. Или же проскальзывал по земле, а лошадь шла и шла. Потом обернулась на меня, поискала глазами конюха (на которого не оборачивался вообще, потому что тот был послушен и шагал ровно), и по ее безмолвному решению он вернулся.

Это произошло очень быстро, и про мое вмешательство все забыли. Опять зашагали ровно, еще строже, чем до этого.

А когда мы высыпали картошку сушиться, лошадь, волоча за собою плуг, равнодушно пошла уже на другое поле.

16 января

Москва

Марина – Юле

Ночью позвонил Лев – давление, сердцебиение, я выскочила на улицу, голосую, остановился разболтанный жигуль с затемненными окнами. И мне приветливо распахнуло дверь такое лицо кавказской национальности, что я сразу решила: это заколдованное чудище из «Аленького цветочка». Естественно, так оно и было. Золотой человек, тридцать три несчастья, всю дорогу мы с ним вели задушевный разговор, расставались – даже денег не хотел брать.

Когда Льву стало лучше, он спросил благодушно:

– Как же ты доехала, боже мой? У метро стояли машины с шашечками и зелеными огоньками? А водители курили на улице, и можно было выбрать любого?

– Ну, не любого, – я ответила, спуская его с небес на землю, – но выбор, конечно, был.

Рассказ твой очень хорош – целая поэма! Молодец.

2 февраля

Москва

Юля – Марине

Звонила «Марикам», моим друзьям на Ворониче (Марик с Олей). На Ворониче поля белые. Река немного замерзла у берега, а там, где течение, – нет. Озера замерзли. Но каждую зиму отчаянные рыбаки весело проваливаются по пояс.

Я уже писала, что коты гуляют по льдинам, просят у рыбаков окуньков. Марики глядят из окна на поле. Может, там сейчас бегает лиса. Закат на Ворониче, когда вся гора, весь склон красным освещен солнцем. Мороз. Снегири прилетят наверно (или уже прилетели). Я не спрашивала.

Заборы в снегу и инее. Под снегом и из-под снега листья брусники. Сосны, сосны, так много сосен. Ходить хорошо, но в марте увидела следы кабанов с кабанчиками, а я была глубоко в лесу, кабанов не видно, только следы, такие маленькие, вроде подковок, и какой-то холодок и жар внутри меня пробежал. Сразу адреналин, суета, как будто меня уже едят все.

Хотя лису, мне Алексей говорит, волнения больше, если встретишь. Лисы бегают обычно вдоль Маленца. Один раз я встретила лису на дороге, и мы посмотрели друг на друга. Разошлись.

5 февраля

Бугрово

Юля – Марине

Марин, помните, я писала про настойку на спирту из сирени для суставов, которую посоветовала Але сделать Тася из Щавелей. Аля сделала, и я ее сейчас растирала. Прихожу и растираю каждый день.

Пол-литровая банка спирта, а в ней грозди белой сирени.

Вначале банку открыла – от спирта дух (деревенская самогонка, самый серьезный вариант). Стала растирать и чувствую, что действительно цветущей сиренью пахнет.

Чистый запах белой сирени. Выхожу от Али, луна, вечер, снег. Руки пахнут сиренью.

А моя Аля мне говорила:

– Приедешь в марте, и тогда еще хрён будем есть с тобой (именно хрён!!!). Хрён тоже полезен!

И я думаю, что «хрён» окончательно решит все мои духовно-интеллектуальные проблемы!

11 февраля

Бугрово

Юля – Марине

Об Алиных котах и об Але рассказывать можно бесконечно. «Мне с ними – семнадцать лет, – говорит она. – Поругаю их, и помиримся. Зимою с кем мне поговорить? А тут лопочем…»

Зимой коты ложатся перед открытой заслонкой греться. Выходят, входят, приподнимая дверцу погреба, всю ночь. Гремят крышками чугунов на печке. Воруют перья, которыми Аля, нежно водя по тесту, мажет разогретым сливочным маслом пироги. Для этого есть маленькое гусиное перо, а большим пером – почти крылом! – Аля чистит печку, дымоходы.

Печка белая, побелили, и перо белое (после копоти, правда, стало черным). Накидала на печку можжевельника (смолистый дух) и приглашает кошку Катьку ложиться рядом: «А ну-ка, Катька, занимаем с тобой плацкарт!» Легли и выглядывают обе из-за можжевеловых веток, глаза горят.

Аля то отчитывает Катьку: «Как ты дошла до такого вобраза жизни?!», то утешает: «Посыпальница моя!» «Посыпальница» – потому что они спят вместе. За большие зеленые глаза Аля поддразнивает Катьку «стрекозой». «Золотинка», «ведьмовка моя» – о Катьке.

Коты опрокинули ей рассаду перцев, она плакала. Успокоилась и тут же говорит: «Вот умру, и отнесите меня к моим котам, в черемуху…»