Ты, я и другие

— Знаешь что, Тим? Я козел по отношению к собственным жене и дочери; черт, пусть даже к женщине, которую бросил. Виноват так виноват. Но я никогда в жизни не подводил клиентов и с Кирой был всегда честен. Мы провели вместе одну ночь — двое взрослых, по взаимному согласию. Единственный человек, который от этого пострадал, — Бет, так что нечего тут меня пробирать. Шел бы ты со своими моралями куда подальше.

Тим кривится от отвращения.

— Вот так? Просто бросил?

— Да .

При воспоминании о том приглашении меня до сих пор пробирает дрожь.

— А Бет про нее знает?

— Да. Она меня засекла. И выкинула из дома.

Я расстался с Эммой, потому что до сих пор люблю Бет. Доволен?

Он смеется:

— He-а. А ты?

Подразумевается: я делаю хуже только себе. И если продолжу в том же духе, суждено ли мне когда-нибудь снова быть счастливым?

— Раньше мы были друзьями.

— Были. По крайней мере, мне так казалось.

— И кто что выиграл, Тим? Кира приняла решение.

Она растила ребенка, а я помалкивал. Все были счастливы, и никто ничего не узнал бы, не заболей Ной.— Он отличный парень. Умница… способный.

Глаза Тима за узкой металлической оправой расширяются.

Мое сердце ухает вниз. Горло перехватывает.— Ты сдал пробу? — спрашивает он.

— Да, жду результатов…

Он меня перебивает:

— Когда сдал?

— Несколько дней назад.

Он качает головой.

— Уже было бы известно. Хорошие новости распространяются быстро. А плохие…

Сердце давит все сильней. Мег. Я знаю, что должен это сделать.

Он будто читает мои мысли:

— Твоя дочь? Каким козлом она тебя посчитает?

Еще один удар.

Разговор окончен. Мы еще не закадычные приятели, но шаг вперед сделан. Он жмет мне руку, благодарит за игру. Я прошу его передать, чтобы Кира мне позвонила.

Он кивает.

— Ты хочешь повидать Ноя?

— Конечно.

— Гордон будет возражать. Особенно…

— …особенно если проба не подойдет. Зачем нарушать равновесие, верно?

Тим молча пожимает плечами.

— Я хочу увидеть его, Тим. Ему не нужно знать, кто я такой. Скажем, просто «друг семьи». Я ведь могу быть вашим «другом»? Я не стану мешать отношениям Киры и Гордона, ни в коем случае. Но я бы хотел повидаться.

— Один из моих друзей? Может, и пройдет.

Я молчу. Мне и вправду нечего больше сказать.

Тим садится в машину.

— Я посмотрю, что можно придумать. — И дверь захлопывается.

Появилась надежда. Хочу верить, что мне удалось навести мостик, и возможно, Тим сумеет повлиять на Гордона. И что, может, я увижу сына.

Хватит ли у меня смелости обратиться к Мег? Теперь все зависит от нее. Я помочь не в силах.

Но она и ее мать никогда меня не простят…

Звонок Киры раздается через час после того, как я возвращаюсь из гольф-клуба, и через пять минут после сообщения из лаборатории, что донором для сына я быть не могу.

Мэтт входит в офис, как раз когда звонит телефон.

Смотрит на меня. Я инстинктивно снимаю трубку — и только потом осознаю, что, вероятно, это не тот разговор, который стоит вести при свидетелях. Однако Мэтт не делает ни малейшей попытки выйти, поэтому я слушаю, подавая односложные реплики.

— Ты поговорил с Мег? — спрашивает она.

Поговорю, обещаю я. И вешаю трубку.

— Эмма? — спрашивает Мэтт. — Как она там?

— М-м-м… Полагаю, хорошо, но мы больше не вместе.

Брови Мэтта взлетают до небес.

— И правильно.

Глубоко выдыхаю. Я устал, измучился от того, что все идет наперекосяк, от того, что в моей жизни такое множество подводных камней и тайн. И я решаю, что Мэтт должен знать правду.

— Это не Эмма. Звонила Кира Пью, урожденная Кира Генджер.

Мэтт хмурится.

— С какой стати Кире тебе звонить?

И когда он задает этот вопрос, что-то в его голове щелкает, и элементы пазла складываются. Но, судя по следующей реплике, складываются как-то не так:

— О господи, нет! Адам, пожалуйста, только не говори мне, что…

Я поднимаю руку.

— Кира — мой друг. И больше ничего.

Из комнаты словно выкачали весь воздух, а потом распахнули окно настежь. Настолько ощутимо его облегчение.

— Десять лет назад у нас… было. Сейчас сыну девять лет. Кира ясно дала понять, что не хочет моего участия, поэтому я никогда не присутствовал в жизни Ноя.

Как здорово. Возможно, пройдет время, и я смогу привыкнуть к честности. Но сейчас я предпочитаю не смотреть в лицо Мэтту.

— Ной болен, у него лейкемия. Кира связалась со мной, поскольку требуется донор для пересадки костного мозга. Ей пришлось сказать Тиму, кто отец, отсюда его реакция.

Мэтт давится, словно его сейчас вырвет. Я говорю, по-прежнему глядя в сторону:

— Кира позвонила мне напомнить, что наша последняя надежда найти подходящего донора — Мег.

Мне придется все рассказать дочери и попросить сдать пробу. А если результат будет благоприятным, просить ее, чтобы она стала донором стволовых клеток.

И, самое тяжелое, придется рассказать Бет.

Я умолкаю, встаю и подхожу к окну. Руки упрятаны глубоко в карманы, плечи ссутулены. Глядя вниз, на снующих по улицам людей, я напоминаю себе, что жизнь, вопреки всему, продолжается.

Через несколько минут Мэтт оказывается рядом со мной.