Ты, я и другие

Ему не понять иронию ситуации — сижу, но на потертом деревянном стульчаке унитаза. С внутренней стороны двери кабинки на меня смотрит карикатура на премьер-министра Дизраэли.

— Да, — коротко отвечаю я.

— У тебя все вышло, девочка, ты это сделала, ты всех порвала! — Его голос взлетает еще на октаву.

— Что?!

— Решение принято. Берут твою «Распадаюсь»!

Как главный саундтрек фильма. Фактически теперь могут поменять и название фильма — чтобы лучше соответствовало тексту песни. Им понравилось!

— Понравилось, — повторяю я растерянно. — Правда понравилось?

— О боже, правда! Минуту назад я говорил по телефону с их самым главным парнем. С их боссом, Бет.

Эти ребята хотят встретиться. В Лос-Анджелесе. Поскорее — в течение одной-двух недель. Завтра нужно с ними связаться и сообщить даты, контактную информацию и так далее.

— Они хотят встретиться? Со мной?

— Ага.

— В Лос-Анджелесе?

— Именно. И поскорее.

Я не вижу Джоша, но знаю, что он улыбается.

— Надо же! — Все еще не могу поверить. — А ты едешь?

— Я тебе там не нужен! К тому времени я сделаю все, что должен. Надо убедиться, что контракт железобетонный и водонепроницаемый и что тебе заплатят, даже если фильм не выйдет.

— Конечно.

— Так что давай-ка завтра ко мне. В одиннадцать.

Все обговорим. Кофе и пироженки?

Я киваю.

— Завтра. В одиннадцать. У тебя.

— Бет…

— Да ?

— Ты молодчина! Суперзвезда!

Джош отключается, и я не успеваю даже вставить «спасибо». Обещаю себе, что сделаю это завтра.

Выхожу из кабинки, прячу телефон, мою руки и смотрю на свое отражение в зеркале. Пациентка заведения для умалишенных. Мне не придется отказываться от услуг Джоша. И теперь я даже могу позволить себе новые ботиночки.

Вид у меня ошарашенный.

— Это шок, — говорю я вслух. И отправляюсь обратно к Бену и Карен.

— Тут выяснилось… Адам и Эмма разбежались.

— Карен заговорщически улыбается мне.

Я молча киваю.

— Что? Ты уже знаешь?

— Да. На твоей вечеринке Адам об этом упомянул.

— Я беру свой бокал и делаю глоток. — Нельзя сказать, что меня это так уж волнует.

И сажусь рядом с Карен.

— Похоже, у них с Беном есть планы на участие в благотворительном мини-марафоне.

Вот это уже интересно. Я фыркаю, смеясь:

— Адам и спорт?

— Я буду его тренировать. — Бен чувствует потребность заступиться за брата.

— Бен, единственная физическая нагрузка, которую позволяет себе Адам, — поиграть в гольф или покувыркаться с чужими бабами. Так что удачи вам обоим.

— Он не ради себя это делает.

Я качаю головой.

— Надеюсь, благотворительной организации не настолько нужны деньги.

— Для него это важно.

Я заинтригована.

— Благотворительность? Важно для Адама? Бен, о чем ты?

Бен заливается краской, весь. Просто багровеет.

— Не помню.

Я настораживаюсь, затем решаю не обращать внимания: хочется поделиться своими новостями. В баре внезапно становится еще более шумно: пришла компания праздновать день рождения. Я стараюсь их перекричать:

— Звонил Джош!

— Что? — кричит Карен. — Что ты сказала? Джош звонил?

Я поднимаю и опускаю голову.

— И? Что? Что он сказал, Бет?

Она уже почти вопит, и Бен безуспешно пытается ее утихомирить.

— Песня понравилась. Меня ждут в Лос-Анджелесе.

К арен подхватывает меня, обнимает, трясет и громко визжит:

— Я знала, что ты сможешь, знала!

Не могу не смеяться. Когда она отпускает меня, кто-то из пришедших с именинником хватает меня за руки и тоже вопит:

— Я тоже знал, что ты сможешь!

Затем к его выкрикам присоединяются остальные, и теперь все орут хором. Я громко смеюсь. А потом один из них спрашивает:

— А что ты сделала-то?

Вопли перекрывает рев Бена:

— Она написала песню для кино! И едет в Штаты!

Теперь здесь бог знает что творится. Вопли, поздравления, крики «ура!». Толпа незнакомцев скандирует: «Мо-ло-дец!» Кто-то сует мне в руки бутылку шампанского.

Осади, «Красотка»! Теперь мой черед покорять Голливуд!

Глава 22

Роберто — итальянец по происхождению. Он парикмахер, но всегда мечтал быть шеф-поваром. Он стрижет меня вот уже почти пятнадцать лет, и за все время нашего знакомства ни разу не случалось, чтобы он не обсуждал еду со страстью, достойной мишленовских заведений. В салоне красоты суббота — жаркий день, Роберто что-то рассказывает о принадлежащем брату бистро в Хайгейте, которое мне непременно нужно посетить, и я отключаюсь. Телятина по-милански — это, конечно, здорово, но в Хайгейте я бываю только на кладбище, на могиле родителей.

И как-то не очень представляю, что соберусь по дороге туда подкрепиться.

Роберто орудует ножницами, я киваю и улыбаюсь.

Просматриваю газету, в глаза бросается дата — и я застываю.

Газета напечатана ровно через три месяца после моего отъезда из дома. Я уже три месяца живу не там. Значит, в последний раз я занимался любовью с женой больше четырех месяцев назад. При мысли об этом я с трудом сглатываю, меня переполняет желание увидеться с ней, обнять. Понимаю — не суждено.

И мысленно возвращаюсь к той ночи, когда случился разрыв. Тогда я не сомневался, что Бет немного остынет, а потом пустит меня обратно.

Даже когда стало ясно, что этого не произойдет, я все равно был уверен: надо подождать, и мы так или иначе сойдемся.