Ты любишь сверху?

На мой крик выбегают еще двое полицейских и один из них держит руку на кобуре.

– Там! За углом! – кричу я.

– Пошли, покажешь, – один из полицейских берет меня за локоть и тащит к выходу.

Я и эти двое выходим из отделения и я кидаю быстрый взгляд на машину Джокера.

– Вон, там, – показываю в темный переулок и мы втроем бежим туда.

В переулке, естественно, никого нет, но полицейских это не останавливает. Они тащат меня за собой дальше. Вдруг у одного из подъездов мелькает чья-то тень.

Полицейские сразу же ускоряются и бегут туда. Я иду следом. Блять, кому еще не спится в это время? Ведь реально сейчас примут его за насильника. Бегу быстрее спасать тень от ложного обвинения. А у подъезда полицейские уже скручивают руки какому-то мужику в трениках.

– Мужики, да вы чего? Я только поссать забежал, – отбивается мужик в трениках.

– Этот? – спрашивает меня полицейский, приподнимая за волосы лицо «насильника».

– Нет, – уверенно отвечаю я. – Это не он.

Он отпускает мужика и толкает его.

– Иди отсюда, пока штраф не схлопотал за нарушение общественного порядка!

– Сбежал по ходу, – говорит мне другой полицейский.

Тут ему на рацию поступает какой-то сигнал. Он слушает сообщение и подозрительно косится на меня. Повинуясь инстинкту самосохранения, я начинаю пятиться назад. Меня хватает за руку другой полицейский и крепко сжимает руку.

– Вот, сучка, – шипит первый. – Пакуй ее в браслеты. Пиздит она про износ. Дружки ее сейчас пытались своих отбить из камеры.

На мне защелкиваются наручники.

– Пошли, – толкают меня в спину.

Ну, вот, и все. Миссия выполнена. Осталось утяжелить последствия.

Я бью головой в грудь одного из полицейских и пытаюсь убежать. Ну, делаю попытку, по крайней мере, стараюсь, чтобы это так выглядело. Конечно, меня догоняют и уже под руки ведут в отделение.

Там уже сидят Джокер и еще двое из машины. Третьему, похоже, удалось убежать.

– Оформляй, – толкает меня к дежурному полицейский, которого я ударила в грудь, – сопротивление еще припиши там. По полной давай.

– Фамилия имя отчество? – спрашивает меня дежурный.

– Орлова Ксения Валерьевна, – честно говорю я. Но на дежурного это не производит никакого эффекта. Да, похоже, мой папа не так популярен, как я думала. Но на мое счастье среди дружков Джокера оказывается сын известного продюсера. Надо же, и этот туда.

И вот тут у полицейских срабатывает нужный тумблер.

– Звони Лисовой, ее клиент, – кричит дежурный своему коллеге.

– Из «Скандалов»? – уточняет тот.

– Да! Пусть с деньгами едет!

Получилось. Журналистка из «желтой» прессы приезжает буквально минут через двадцать. Вот, это оперативность! Приезжает с фотографом, который делает снимки закрывающихся от камеры подростков, включая меня. Но в отличие от моих соратников я лицо свое не прячу, с удовольствием позирую в объектив. Фотограф даже немного увлекается и Лисовая его одергивает:

– Мы не на фотосессии, хватит девчонку снимать.

После того, как журналисты уезжают, нам разрешают сделать по одному телефонному звонку. Я звоню Антону. Даже по телефону слышу, как он взбешен. Но это лучше, если позвонить папе.

Практически всех нас забирают домой родители или родственники. За благодарность сотрудникам полиции. Реальное наказание никому не грозит. Но менты скромно умалчивают о нашей фотосессии и посещении нас журналистом.

Дома меня ждет грандиозный скандал. Папа в ярости. Ссылка в загородном доме Григория кажется мне теперь милым приключением.

Тяжелее всего мне дается разлука с Кириллом. У меня нет с ним связи. Я сижу в этом долбанном доме у Григория, как в тюрьме: без телефона, без интернета, без права на общение даже с родной тетей.

Все разговоры вокруг о предстоящей свадьбе. И тут хоть какое-то разнообразие.

В комнату ко мне вбегает Антон.

– Ну, что, доигралась? – кричит он и трясет какой-то газетенкой.

Я удивленно смотрю на него, изображая саму невинность и полное непонимание.

– Прославилась? – Антон никак не успокоится и кидает мне на кровать газету, выходит из комнаты также стремительно, как и забежал в нее, громко хлопнув дверью.

Я беру газету и на самом развороте вижу свое фото за решеткой. А я неплохо смотрюсь в тюремном антураже. Я отлично подыграла фотографу, изображая страх на своем лице. Рядом с моим снимком красуются мои дружки по неудачному нападению на отделение полиции. Получились они гораздо хуже меня. В отличие от меня у них на лицах страх неподдельный.

С этого самого момента я отца не видела. Ко мне приезжал только Антон. Именно от него я узнала, что папа слег в больницу. Из-за меня, специально делал акцент на этом Антон. По его словам, я опозорила семью. Но, думаю, дело было немного в другом.

После публикации помолвка с Пашей Гросс была разорвана. Не пристало такой благочестивой семейке родниться с порочащей честь и достоинство девчонкой. Примерно так озвучил их решение Антон. В принципе, я на это и рассчитывала, но все равно было как-то даже немного обидно.