Ты маньячка, я маньяк, или А пес его знает

— Я приведу к тебе пса, — сказала она, выходя из комнаты с подносом, полным грязной посуды. — Мы уже погуляли и будем прилично себя вести.

— Бродяга всегда себя прилично ведет, в отличие от других членов семьи, — сердито ответила Евдокия.

Пенелопа и ухом не повела. Оставив нападки любимицы без внимания, она, тем ни менее, сделала то, что в обязанности ее никогда не входило: полила все цветы в садике Евдокии. Управившись с домашними делами и впустив в комнату пса, Пенелопа пожелала Дуняше спокойной ночи и важная уплыла в свою комнату. Еще один день прожит с достоинством: все она сделала так, как подобает хорошему человеку. Пенелопа была довольна собой. С этим довольством она чаще всего засыпала, с ним же и просыпалась — никакие беды ее не касались.

А вот Евдокия частенько ругала себя. Вот и сейчас считала она, что день прожит бездарно, что все ее бросили, что никто не любит ее, что все с нею жестоки, что сама виновата, что одиночество и прозябание слишком мучительны, и вообще, так жить нельзя — нет в жизни счастья.

Бродяга прямо с порога в глазах хозяйки все это прочел и набросился на Евдокию со всею своею собачьей любовью: с ног до головы облизал. На душе у Евдокии сразу же отлегло — жизнь показалась светлее.

— Мой ты хороший, — прижав морду пса к своей пышной груди, нежно шептала она в мохнатое ухо. — Один ты меня понимаешь, тебе одному я нужна.

Так, в обнимку с собакой она и заснула, не раздеваясь — тоже назло Пенелопе и мужу.

Разбудил Евдокию телефонный звонок. Она схватила мобильный и обмерла: это была Майя.

— Дуська, — прошипела она, — ты можешь на сотовый мне позвонить?

От неожиданности Евдокия испугалась и задрожала, но вида не подала.

— Опять телефон потеряла? — словно ни в чем ни бывало, спросила она.

Майя шепнула:

— Да, так что? Позвонишь? Мне сотовый нужно срочно найти.

— Сейчас позвоню, — ответила Евдокия. — Маюсик, а где ты?

— Потом расскажу, ты делай, что просят, — рявкнула Майя, и больше Евдокие ни слова не удалось сказать — в трубке раздались гудки.

Евдокия вздохнула и послушно набрала номер подруги, но безрезультатно — Майя не отвечала. Еще и еще Евдокия набирала все тот же номер, пока ей не показалось, что где-то в квартире в какой-то из комнат звонит телефон и, похоже, что сотовый.

Первой мелькнула мысль: «Надо Ленечку разбудить. Он крепко спит, а звонок настойчивый, значит важное дело».

Но потом Евдокия вспомнила, что на Ленечку зла — будить его охота отпала.

Она уже собралась снова обнять пса да и заснуть, но из коридора донеслись чьи-то осторожные шаги.

«Кто там может так поздно ходить?» — удивилась она и, подкравшись к двери, заглянула в узкую щель.

Мимо проплыла спина Пенелопы.

Глава 25

Пенелопа мгновенно скрылась за поворотом петляющего коридора. По характерному скрипу Евдокия догадалась, что она входит в чулан. Минуту спустя она выплыла, что-то пряча под блузку, и скользнула в прихожую. Пенелопа очень спешила и, покинув квартиру, забыла закрыть дверь на ключ.

Как только она ушла, Евдокия метнулась к чулану, зажгла свет, придирчиво огляделась и поняла куда лазила Пенелопа: один из сундуков был слегка приоткрыт.

«Куда же она торопилась? — подумала Евдокия. — Известная аккуратница, а в спешке даже не накинула на замок сундука „язычок“. Видимо предмет, который она унесла, в скором времени должен вернуться обратно. Но что она прячет в том сундуке?»

Евдокия открыла крышку и ахнула: на черной бархатной скатерти, смертоносно сверкая сталью, лежали в ряд трагически знакомые ей ножи-близнецы — штук десять, а может и больше. Евдокия считать не стала. Схватив один нож, она пулей вылетела из квартиры, не замечая, что Бродяга увязался за ней.

Евдокия неслась по ночному пустынному городу — впереди, далекой и еле заметной точкой маячила спина Пенелопы. Евдокия мчалась со всех сил, но дистанция не сокращалась.

«Ох и крепкая же баба, эта старая Пенелопа», — изумилась Евдокия, чувствуя как стремительно сбивается дыхание, но упрямо намереваясь если уж не догнать беглянку, тот хотя бы от нее не отстать.

Пенелопа не просто бежала: она петляла узкими и короткими улицами в одном районе, удаляясь от центра города и вновь туда возвращаясь. Порой Евдокии казалось, что старуха не знает сама куда сумасшедше несется: то она темп сбавляла, то разгонялась до немыслимой скорости, то вдруг тормозила и стояла столбом, давая надежду ее догнать. Но едва под натиском упрямства Евдокии расстояние сокращалось, как Пенелопа срывалась и легко восстанавливала прежнюю дистанцию.

«Да она и сама в погоне! — прозрела наконец Евдокия после очередных маневров старухи. — Но за кем? Кто ей нужен? И странно, что я не могу эту бабку догнать. Здесь уже пахнет нечеловеческой силой».

Только Евдокия об этом подумала, как Пенелопа остановилась и перешла на медленный шаг.

«Ну слава богу, — обрадовалась Евдокия, — теперь я ее догоню, надо лишь газу поддать».

Но едва на третьем, чудом открывшемся дыхании, она разогналась, как некто выскочил из-за угла и повалил ее на земь. И сам упал сверху. И тут же отпрыгнул и закричал:

— Вы?!

И то же самое крикнула Евдокия:

— Вы?!