Ты меня полюбишь? История моей приемной дочери Люси

В прошлое Рождество Люси была под опекой, поэтому знала, к чему готовиться. Большинство приемных опекунов стараются устроить детям хорошее Рождество – они понимают, как важны праздники для детей. За четыре дня до Рождества начались школьные каникулы. Адриан, Пола и Люси с нетерпением ожидали праздника. В сочельник они повесили свои носки на входную дверь, ожидая прихода Санта-Клауса – в нашем доме роль Деда Мороза отводилась Снегурочке, то есть мне. Дети были так возбуждены, что не могли заснуть чуть ли не до полуночи. А поднялись они, когда еще не было и семи. Меня разбудили крики:

– Санта-Клаус приходил! Санта-Клаус приходил!

Четырнадцатилетний Адриан больше не верил в Санта-Клауса, но с удовольствием поддался всеобщему веселью. У десятилетней Полы уже возникали сомнения, но она о них забыла – в этом году рядом с ней была Люси. Хотя ей исполнилось уже двенадцать, но у нее не было возможности верить в Санта-Клауса в детстве, и теперь она с радостью верила в него всем сердцем. И это истребило последние сомнения Полы.

Дети радостно принялись рассматривать подарки, которые ночью волшебным образом оказались в носках над их кроватями. Я накинула халат и пошла смотреть, как они открывают подарки.

– Посмотрите, что принес мне Санта-Клаус! – кричала Люси. – Это именно то, что я хотела!

– И мне! – вторили ей Адриан и Пола из своих комнат.

Глядя на их радостные лица, озаренные искренней детской радостью, я позабыла обо всей подготовке, которая далась мне нелегко. Рождество стоит затраченных усилий. Когда дети рассмотрели свои подарки, они отправились друг к другу любоваться полученными подарками. Когда все умылись и оделись, мы устроили себе легкий завтрак. Я поставила духовку на таймер, так что индейка уже начала готовиться, и принялась за подготовку овощей. К нам в гости должны были приехать мои родители и брат с семьей. Они появились в одиннадцать утра. Радость воцарилась в доме: мы обменивались подарками, играли, сидели за праздничным столом – индейка удалась на славу! – а потом снова играли. В доме звучал смех – радовались и взрослые, и дети. Когда около полуночи гости разошлись, все решили, что это было лучшее Рождество на свете. Впрочем, мы так говорили каждый год.

На следующий день отец Адриана и Полы забрал их к себе, а мы с Люси остались вдвоем – как и в те воскресенья, когда мои дети уезжали к отцу.

– Сегодня нам не нужно делать уроки, правда? – скорчив рожицу, сказала Люси, когда я вернулась в гостиную, проводив детей.

Обычно, когда Адриан и Пола уезжали к отцу, Люси пару часов делала уроки – в такие дни я могла уделить ей все свое внимание.

Я рассмеялась.

– Нет, сегодня все еще Рождество. Но ты говорила, что сама хочешь позаниматься.

– Да, я не против. Мне нравится, что я теперь не худшая в классе. Мне это ужасно не нравилось.

Я сказала, что мне нужно сначала убраться после вчерашнего, а потом мы займемся чем-нибудь другим.

– Можно я тебе помогу? – спросила Люси, входя вслед за мной на кухню.

– Конечно, если ты сама хочешь. А можешь поиграть со своими подарками.

Я редко просила Люси помогать мне по дому – ей слишком много приходилось делать до того, как она оказалась под опекой.

– Мне нравится тебе помогать, – сказала она, берясь за полотенце, а я взялась за первую кастрюлю. – Мне нравится помогать тебе. Ты – как моя мама. Мне не нравилось делать это для Дейва и его подружек.

– Тебя заставляли делать слишком много, – сказала я, как и раньше. – Это было неправильно.

– Но я со всем справлялась, – стоически ответила Люси. – Я много чего делала. Но другим детям было еще хуже, чем мне.

– Да, ты права, – печально улыбнулась я.

В нашем доме у Люси изменился взгляд на жизнь – она стала настроена более позитивно, и я считала, что это поможет ей в будущем.

– Некоторые тети были хуже других, – сказала Люси, вытирая только что вымытую кастрюлю. – Одну звали Пинки. Дурацкое имя! По мне так она была настоящей коровой. Когда Дейва не было, она приводила других мужчин. Они пили и курили. Она говорила, что эти мужчины дадут мне денег, если я сниму трусики и покажу им свою попку. Много денег, хватит на любые конфеты…

Я замерла.

– И ты показывала? – осторожно спросила я.

– Нет! Хоть я была и маленькой, но знала, что это неправильно.

– А они тебя не заставляли? – я не могла даже посмотреть в ее сторону.

– По-моему, нет. Я уже не помню. Было столько разных людей, квартир и домов. Я помню, что Пинки постоянно просила меня снять трусики. Она говорила, что снимает свои трусики для мужчин, и я тоже могу это делать. Она говорила, чтобы я не рассказывала Дейву, но он все равно ее выгнал. Или она сама ушла… Я уже не помню…

Люси рассеянно вытирала кастрюлю.

– А ты кому-нибудь об этом рассказывала? – тихо спросила я. – Социальным работникам или прежним опекунам?

– Нет. Я об этом забыла. Я случайно об этом вспомнила здесь, на кухне. Кэти, а это нормально: забыть, а потом вдруг вспомнить?