Ты мое дыхание

Я глянула туда, куда она указала: «Секс — одно из самых творческих событий, которым вы можете наслаждаться, став взрослым. Так станьте художником и творцом своей сексуальной судьбы». Будто наклонилась к огню, близко-близко, — так стало жарко. Взглянула на Ингу, изумляясь, что она осталась совершенно спокойной. Словно не о сексе со мной говорила прямо под носом у преподавателя, а обсуждала лекцию, на которой мы сидели. Вот бы и мне научиться такой уверенности…

— Научишься, — подтвердила подруга, а когда я в изумлении уставилась на нее, снова хмыкнула. — Я же говорю, что у тебя на лице все написано. Когда у вас там следующая встреча?

— После обеда я должна приехать в офис. А потом уже в музей.

— Вот и отлично. Только обязательно заедь домой и переоденься. Что-то мне подсказывает, что твой начальник — тот еще крепкий орешек. Так просто не сдастся. Поэтому тебе надо быть во всеоружии.

Заезжать мне пришлось не только домой, но сначала к родственникам, у которых хранились запасные ключи от моей квартиры. Это было то еще испытание. Мы с ними виделись совсем редко, но ни они, ни я особенно не переживали по этому поводу. Скорее, наоборот. Я предпочла бы вообще не встречаться.

Теткина семья жила своей жизнью, в которой и прежде не было мне места, а теперь и подавно. И если в другой обстановке я почти не терзалась воспоминаниями, то при таких встречах они оживали и снова начинали мучить. Накатывали леденящими волнами, делая меня похожей на маленькую девочку, которая захлебывается в штормящем море и никак не может выплыть.

В такие минуты я слишком сильно начинала жалеть себя и одновременно ужасно злилась. Это была слабость. Недопустимая и потому непростительная. Ну и что с того, что других родственников у меня больше нет? Это совершенно не обязывает их как-то по-особенному ко мне относиться. И, тем более, любить.

Впрочем, как раз любви я от них и не ждала. Теперь уже не ждала. Запомнила еще с детства, что это просто невозможно, и старалась по максимуму ограничить все контакты с ними, чтобы не расстраиваться лишний раз.

Но сегодня этой встречи избежать не удалось. Брат встретил меня, вертя в руках приготовленные ключи. Будто заранее намекал на то, что задерживаться не стоит. Правда, для приличия все же спросил:

— Пройдешь?

Что бы он стал делать, если бы я согласилась? Угостил бы чаем? Выспросил о моей учебе? Вряд ли он вообще помнил, где именно я учусь и чем собираюсь заниматься.

Я покачала головой.

— Спасибо, но нет. Надо бежать, времени совсем мало.

Он кивнул, явно довольный моим ответом, и вручил мне ключ, торопясь распрощаться. А я, выйдя из подъезда на улицу, почувствовала вдруг, как закипают в глазах слезы и подступает к горлу горький ком. Опять накрыла обида, такая сильная, что стало трудно дышать.

Мне безумно захотелось согласиться на предложение Амура. Он ждет встречи? Сейчас и я была готова на нее. Оказаться рядом с Ним, чтобы согреться, напиться Его теплом. Ощутить близость дорогого человека, которому я не безразлична. Который хочет быть рядом. Любить меня.

Прямо там, у подъезда тетки, вытащила телефон, перечитывая последнее письмо от Него.

Я безумно соскучился по тебе, душа моя. По твоим письмам, словам, рукам. По твоей страсти и нежности. По тому, в кого я превращаюсь рядом с тобой. Душа моя, мы должны встретиться. Без тебя я превращаюсь в дикого зверя, который мечется по клетке, в которую его загнали.

Сейчас я тоже была в такой клетке. И тоже безумно соскучилась. Но еще больше я боялась не оправдать Его ожиданий. В памяти мелодичными колокольчиками зазвучали строчки из когда-то понравившегося стихотворения: «… в любви очень трудно быть любящим, а возлюбленным — очень легко», и я вздрогнула, чувствуя озноб от охватившего меня волнения. Ведь на самом деле легко согреться, легко насладиться теплом, которое дарует тебе другой человек, но при этом ничего не предложить ему взамен. Я этого не хотела. Он был мне слишком дорог. Слишком важен, чтобы я могла только брать. А должно было быть наоборот: отдать, подарить Ему то, в чем Он нуждался больше всего. Он хочет страсти и нежности? Я исполню все Его желания. Все до единого. Но прежде я должна научиться этому: чувствовать и угадывать то, чего хочет мужчина. Потрясающий и уверенный в себе мужчина. Пережив казус с Рогачевым, теперь я почему-то не сомневалась, что Амур окажется именно таким. Может быть, даже в чем-то и внешне похожим на Ольшанского. А значит, своего временного начальника я вполне могу рассматривать как своего рода учебное пособие. Что-то вроде практики перед самым важным экзаменом. И от того, как я ее сдам, зависит все остальное. Вся моя дальнейшая жизнь.