Ты – моё Настоящее Новогоднее Чудо!

– Нет, – печально улыбнулась призрак. – На самом деле, я люблю его. Безумно люблю! Я знала о вас. Но он уверил меня, что вы в прошлом и вообще были лишь мимолётным увлечением. Однако, когда я увидела, как он несет вас на руках и как он на вас смотрит. Узнала, что он взял вас к себе личным помощником. Когда он отказался мне хоть что-нибудь объяснить, у меня от ревности, словно крышу сорвало! Я была так зла! Я всю ночь пыталась успокоиться… И лишь больше и больше заводилась, пока… – призрак тяжело вздохнула, – не случилось, то что случилось. Я не оправдывавшую себя, но у меня было ощущение, что меня, словно бы кто-то подталкивает ненавидеть его всё больше и больше. Так что вполне возможно, что на живых руна воздействует как шепоток. И активируется этот шепоток сильными негативными эмоциями по отношению к тому, кто связан с «камнем силы» кровью.

Призрак внезапно вновь замолчала и тревожно заозиралась.

– Кейт, мне кажется, или вас зовут?

И тут же сама себе и ответила. – Нет, не кажется. Действительно зовут…

– Меня? Зовут? – удивленно переспросила Екатерина Алексеевна. – Но я ничего не слышу…

– Не слышите? О боги! – всполошено запричитала призрачная профессор. – Кейт! О боги, Кейт! Вы должны немедленно вернуться! Просто сию же секунду! – взволнованно потребовала она, добавив при этом с отчаянием в голосе. – Иначе всё напрасно!

Заволновалась и Тьма, в мгновение ока превратившись из лениво развалившийся на подоконнике и разомлевшей на солнце мягкой и пушистой кошечки, в ощетинившуюся и оскалившую пасть тигрицу.

– Не отда-ааам! Мой-ааа! – неожиданно взревела она.

И в ту же секунду Екатериной Алексеевной овладела странное, неизвестно откуда накатившее оцепенение, не сумевшее, впрочем, придушить в душе некромантки поднявшуюся в ответ на подобное заявление волну яростного протеста.

– Что значит, не отдам?! Ты МНЕ подчиняешься, а не я тебе! Ты часть меня! – напомнила она Тьме и попыталась взять её под контроль.

Она не ожидала, что это будет легко. Но вот чего она не ожидала, так это того, что это окажется невозможно…

– Ошшшшшиба-аешься! О-оооччччччень ошшшшшиба-аешься! Это ТЫ-ыыы часть меня! – самодовольно прошипела Тьма и насмешливо поинтересовалась: – Хоче-ииишшшь докажжжжжу-уууу?

Учитывая, что Тьма ещё и договорить не успела, а её адептку уже сковал жесточайший, вымораживающий душу холод, вопрос был риторическим.

Ещё совсем недавно могущественная некромантка дернулась раз, другой, третий… Но на вид невесомые, словно чёрные клубы дыма, языки тьмы удерживали надежнее самых прочных стальных цепей. И не только удерживали, они ещё и капля за каплей тянули из своей пленницы силы…

Один удар сердца, второй, третий и перед Екатериной Алексеевной вдруг, словно врата ада, разверзлась пасть огромной черной воронки, из глотки которой доносились отчаянные рыдания неупокоенных душ. Она чувствовала, что её засасывает в эту воронку, словно в болотную трясину, однако ровным счётом ничего не могла сделать.

– Моя! – почувствовав, что жертва окончательно ослабла, злорадно констатировала Тьма.

– Кейт, нет! – ворвался в практически угасшее уже сознание пленницы дрожащий голос Регины Дастел. – Она не твоя! Ещё не твоя! Возвращайся, Кейт! – решительно скомандовала она. – Я её задержу!

Екатерина Алексеевна понятия не имела, как тщедушному комочку тумана это удалось, но издавшая раздраженный чавкающий звук воронка Тьмы вдруг выплюнула её.

Совершенно обессиленную. С раскалывающейся на миллиард звенящих осколков головой. С бешено вращающимися перед глазами то сходящимися, то расходящимися кровавыми кругами. Не чувствующую ни рук, ни ног…

«Это неправильно! Не она должна умереть, а я! Потому что я уже мертва, а она ещё жива!» – ранеными птицами забились лихорадочные, полные боли и смятения, мысли в голове незадачливой некромантки. – Нет! – надсадно прошипела она и, сделав над собой титаническое усилие, заставила себя воспарить над довольно причмокивающей черной трясиной, которая словно, словно это был леденец, смаковала светлую душу самоотверженного и храброго профессора.

– Возвращайся, Кейт! – прозвучал из чавкающей бездны умоляющий голос.

– Нет! – упрямо возразила Екатерина Алексеевна.

Глубоко вздохнула и, в буквальном смысле, словно с трамплина, нырнула в клубящуюся в трясине Тьму…

– Кейт, нет! Нельзя! – внезапно услышала она детский голос. – Если не ради себя, то ради меня! Возвращайся, Кейт!

Вцепившиеся в её руку маленькие пальчики, оказались одновременно столь горячими, что даже обожгли, и столь сильными, что сумели, в буквальном смысле, выдернуть её из щупалец трясины.

Укутанный в серебристое сияние десятилетний парнишка укоризненно-строго посмотрел на подругу. И взгляд его был точь-в-точь каким смотрят отцы на своих излишне беспечных и неразумных дочерей.

– Идём домой, Кейт! – безапелляционно заявил он, по-прежнему крепко сжимая руку девушки.

Заметив, что звёздная дорога, по которой за ней босиком пришёл Марик, становится всё более тусклой, и, понимая, что без неё этот упрямец не вернётся, Екатерина Алексеевна кивнула, и ступила вслед за парнишкой на тропу…