Ты мой

Ноа опускает голову, возможно борясь с болью внутри. А возможно, просто жалея, что пришел ко мне. И уж лучше, чтобы это был второй вариант. Мне будет легче, если он будет ненавидеть меня.

– Я не знаю, какие отношения у тебя были с Роном, – произносит он и делает паузу. – Хотя я всегда видел эту искру между вами. И, возможно, она разгорелась настолько быстро, что я даже не заметил.

Я молча смотрю перед собой. Словно Ноа здесь нет, словно все это продолжение сна.

– У меня было намного больше времени, чтобы смириться с утратой. И с каждым днем мне становится легче, потому что мысль о том, что он наконец-то увидится с родителями, согревает мне сердце.

Слезы предательски струятся по щекам. Я плачу, не издавая ни звука, просто потому что сил на рыдания больше нет.

– Я очень надеюсь, что все это не сказки и он действительно рядом с семьей.

В палате снова повисает тишина. Да, может быть, он с семьей. Но он должен быть с семьей здесь. Он должен быть с сестрой, которую обещал защищать и никогда не бросать. Он должен быть рядом здесь, на земле.

– Прости меня, – нижняя губа дергается, а голос дрожит. – Прости меня, Ноа. Я не хотела этого. Я никогда не хотела бы этого. Я бы все отдала за то, чтобы вернуться назад. За то, чтобы спасти ему жизнь. Простите меня, пожалуйста. Пожалуйста…

Последние слова даются мне с трудом. Ноа – первый, с кем я заговорила, и уж лучше бы молчала.

– Ты не виновата, Эмма. Мотоцикл был сломан.

Я поначалу не улавливаю его слов. Но потом до меня доходит. Аарон говорил то же самое.

«У меня были проблемы с мотоциклом, но я не успел исправить их до гонки. Так что это я должен извиняться за произошедшее».

– Почему ты так в этом уверен?

Я была уверена в том, что он скажет, что полиция осмотрела мотоцикл. Или что он знал это с самого начала. Или еще что-то, бог его знает. Но он произнес то, что окончательно разбило меня на кусочки. То, что останется со мной до конца жизни.

– Он несколько минут был в сознании после аварии. Аарон все твердил, что мотоцикл сломан, что его не успели починить. Он все говорил и говорил, даже шутил. Но нам было совсем не смешно. Он просил передать, что твоей вины в этом нет. Просил извиниться, что подверг твою жизнь опасности, словно уже понимал, что не сможет сказать этого сам.

Пожалуйста, Ноа, хватит. Остановись. Не делай больно ни себе, ни мне.

– Он просил, чтобы ты не винила себя, Эмма. Это было его последнее желание. – И снова затянувшаяся тишина. – Не вини себя.

Я постаралась вдохнуть полной грудью и успокоить рвущееся сердце в груди. Но у меня ничего не получилось. Глухая истерика накрыла меня с головой. В последние минуты своей жизни он думал обо мне. Переживал о том, что я буду жить с виной всю оставшуюся жизнь. И я жила бы. Да и буду жить. Потому что постоянно буду помнить о том, как он кричал: «Держи руль». И о том, что именно я управляла этим мотоциклом.

Эпилог

Два месяца спустя…

Пейзаж за окном меняется, а мысли в голове все время одни и те же. Я впервые еду на могилу к Аарону. В пяти часах езды от Талсы, в Канзас-Сити, живет все семейство Бэйкер, и именно туда мы сейчас направляемся.

На следующей неделе День благодарения, и все друзья разъедутся по штатам, чтобы отпраздновать этот день с семьей. И я не исключение. Сейчас мне хочется проводить больше времени в тишине и умиротворении. Любое внимание однокурсников и просто незнакомых людей, которые по какой-то причине знают меня, выводит меня из равновесия. Хоть я и встречаюсь с психологом несколько раз в неделю, эта проблема все еще тревожит меня.

В машине тихо, никто не разговаривает, по радио играет спокойная музыка. Мы едем на двух машинах, так как Ноа останется в Канзасе, и назад нас повезет Хлоя. Сейчас я сижу в машине, которую ведет подруга. На переднем сиденье рядом с ней сидит Кассандра.

Я же решила расположиться сзади вместе с Алексой. В машину к Ноа мы запихнули Мэйсона, чтобы Бэйкеру не было скучно.

За эти пару месяцев наше общение с Ноа стало более дружеским, что ли. Я все еще чувствую себя рядом с ним не в своей тарелке, потому что он напоминает мне Аарона, в смерти которого я все еще виню себя. Но со временем все вернется на круги своя и я смогу спокойно взглянуть ему в глаза.

Когда машина подъезжает к месту, от которого у меня идут мурашки по коже, я хочу все отменить и еще раз перенести на другую дату. Это не первая моя попытка доехать сюда. Три прошлых раза дело не доходило даже до того, чтобы сесть в машину. Я боюсь. Боюсь увидеть надгробие и его имя на нем. Потому что именно этот факт разъест еще большую дыру в моей душе.

Хлоя глушит двигатель, и все переводят взгляды на меня, в то время как я собираюсь с мыслями. Они здесь уже были, и не раз. А я все никак не заставлю себя.

– Эмма, – обращается ко мне Алекса. – Ты готова?

Я смотрю на надпись на воротах, от которой холодок идет по спине, и неуверенно киваю. Я должна это сделать.