Ты - мой омега (СИ)

- И ты что, никогда не думал, что он мог… эээ, скажем, изменить тебе? – удивленно спросил Дин, приподняв одну бровь.

- Ну, были, конечно, моменты… Но никогда всерьез. Я уверен, - твердо произнес Бернштайн, думая, как же он мог вчера так обидеть Тима, усомнившись в отцовстве его ребенка? И вправду, чтобы его Тим, да с кем-нибудь другим?

Это было немыслимо. На самом деле, это ведь Майк всегда больше засматривался на других, флиртовал, целовал, зажимал, когда они ссорились. И то, что Тим заигрывал с Дином, или что там между ним происходило, было не от того, что Атчесон ему действительно нравился, а от того, что он просто хотел позлить Майкла, заставить его ревновать.

Вспоминая их последние несколько месяцев, Бернштайн невольно вздохнул. Он сам чувствовал, что теряет интерес к отношениям с Флауэрсом, что ему хотелось не то, чтобы чего-то нового, а чего-то совершенно другого. А уж омега должен был это понять сразу.

С Тимом он чувствовал себя настоящим альфой, нужным, чуть ли не центром Вселенной. Он любил Тима и знал, что тот любит его, но его альфа, только приобретенный, хотел новых завоеваний, новых побед, новых восторженных, влюбленных глаз и соответствующих наград. Единственное, что никогда не приедалось Майку, так это их секс. Иногда страстный, быстрый, жадный, иногда долгий, нежный, когда прикасаешься к другому едва дыша. А вот с общением была совсем беда.

У них были разные вкусы, иногда даже буквально – Тим был вегетарианцем, у них вся семья была такой, и его даже от запаха и вида мяса воротило, тогда как Майкл просто не мыслил свою жизнь без сочных, жирных, полных холестерина бургеров. Флауэрс любил веселые, романтичные комедии, а от ужастиков и триллеров, которые предпочитал Майк, у него начиналась самая настоящая истерика, со слезами, жалобными всхлипами, и дрожащими руками. Бернштайн не знал, что с ним не так, он жил с отчимом, возможно, отец-альфа, который от них ушел, бил его в детстве, потому что от любой боли Тим бледнел, чуть не хлопался в обмороки и беззвучно плакал.

Им не о чем было разговаривать, даже о книгах или спорте – Тим всегда был слабым, у него было освобождение от физкультуры, так что никакой вид спорта он не выносил, а от дислексии читал мало и неохотно.

То есть, под конец их отношений, Майкл не знал, чем им можно было заняться вдвоем, кроме как трахаться. Тиму это, конечно, не нравилось, он свирепел и закатывал ему истерики на тему «Ты совсем меня не любишь», от чего Бернштайн злился в свою очередь, и невыносимо желал закончить все это и пожить спокойно. Он уже и не помнил того времени, когда они занимались вместе чем-то, кроме секса.

Наверное, все это так бы и закончилось – Майкл встречался бы до конца старшей школы с Дэном, потом бы нашел себе еще кого-нибудь в колледже, потом еще, пока какой-нибудь ушлый омега не залетел от него и не заставил на себе жениться. Но все это произошло гораздо раньше.

- О чем задумался? – перебил плавный ход его невеселых мыслей Дин.

- Да так, - отмахнулся Майкл, сворачивая и автоматически отмечая, что они почти приехали. Буквально один светофор.

- Ну и что ты решил? – пытливо поинтересовался тот.

Бернштайн тяжело вздохнул.

- Да не вздыхай ты! – раздраженно одернул его Атчесон. – Приедешь домой, примешь душ, причешешься и прямиком к своей омеге.

- А как же Дэн?

- А что Дэн? – искренне не понял Дин. – Он все поймет. Думаешь, он рассчитывал, что у вас это надолго? На всю жизнь? Я вообще не уверен, что он действительно в тебя влюблен.

- Что? С чего ты взял? – настала очередь Майкла недоумевать.

Он плавно притормозил возле двухэтажного скромного домика Атчесонов, и требовательно воззрился на Дина.

- Взял и все, - в привычном жесте, пожал тот плечами. – Мне кажется, что он просто осуществляет свою давнюю мечту. Ну, типа, он был в тебя когда-то влюблен, а теперь… это вроде как дань своему прошлому Дэну.

- Он что-то говорил обо мне? О нас? – продолжал допытываться Майкл.

Не то, чтобы у них с Дэном все было хорошо. С Дэном можно было практически все то же, что и с Дином, кроме как курить травку и пить пиво, плюс бонусом шли поцелуи. Дальше Дэн заходить не позволял, да и Майк особо не стремился. У него уже давно не было этих трогательных разговоров в полнейшей тишине обо всем и ни о чем одновременно. Невинных, легких, почти детских поцелуев. Томительной нежности в груди, когда Дэн прижимался к нему и трогательно заглядывал в глаза, внимательно выслушивая новости Майкла за день.

Но чего-то все-таки не было. Бернштайн списывал все на то, что они еще мало друг друга знали, и не успели привыкнуть. Дэн будто искал в нем кого-то другого, стеснялся выставлять их отношения на показ, смущался, когда Майк пытался зажать его у шкафчиков в школе.

Но это и не портило, совсем-совсем не портило их отношений. На данный момент Майк мог сказать, что его все устраивало.