Ты - мой омега (СИ)

- Конкретно нет, - нехотя признался Дин. – Но, просто… - он покусал губу, будто не зная, что сказать, - он же мой брат, все дела, и я вижу, что с ним происходит. Вот ты и Фил. Наверняка, ты сразу понял, что он совсем не любит своего омегу, милашку Энди?

Майкл, в который раз за день, удивленно уставился на него.

- Что?

- Эээ… - неловко улыбнулся Дин.

- Он любит Энди, что за чушь! – возмутился Майк.

- А Джек?

- А Джек – это… не имеет значения! Он просто с ним развлекается время от времени. А что? У всех свои увлечения.

Только произнеся все это, Бернштайн понял, как глупо звучат его оправдания старшего брата.

- Он любит Джека, - как-то сочувственно сказал Атчесон. – А с Энди ему удобно, - чуть подумав, он добавил, - и правильно.

Майкл вздохнул, прикрыв глаза ладонью.

- Ладно. Это неважно. Фил разберется со своими проблемами сам. Мне нужно разобраться со своими.

- Отличный план, - одобрительно усмехнулся Дин. – Тогда я пойду?

- Тебе помочь?

- Не надо. Этот ортез довольно удобный. Пока, Майкл, - странно оглядев его с ног до головы, попрощался он, - надеюсь, все обойдется без потерь.

- Пока, - махнул ему вслед Майк.

Он проводил того взглядом до двери, обеспокоенно хмуря брови каждый раз, когда Дин сильнее припадал на больную ногу, а потом, взглянув на часы, медленно тронулся с места, понимая, что откладывать до бесконечности решение своих проблем, он не сможет.

*

- Майкл? – отчим Тима удивленно уставился на Майка, будто не веря, что это он.

- Здравствуйте, мистер Коулман, - как можно приветливей улыбнулся Бернштайн.

- Ты к Тимоти? Заходи, - мистер Колуман любезно впустил его, прикрывая дверь. – Вы помирились?

- Ммм… не совсем, - сказал Майк, не зная, как ответить правильней.

- Я надеюсь, что у вас все будет как прежде, - доверительно сообщил ему отчим Тима, не давая пройти в гостиную. – Тимоти не идеал омеги, но… он хороший мальчик.

- Я знаю, - снова улыбнулся Майкл, - он у себя?

- Да, он наверху, - покивал мистер Коулман. – Иди-иди, вам нужно поговорить. А я попрошу Элиота заварить чай.

- Спасибо, не стоит утруждаться, правда, - тут же запротестовал Бернштайн – родители Тима всегда, почему-то, ему симпатизировали, и он отвечал им тем же, поэтому не хотел лишний раз обременять их заботами. Он вообще рассчитывал, что они поговорят где-нибудь на нейтральной территории, но Тим не брал трубку, и Майку пришлось ехать к нему домой, потому что он больше не мог ждать разговора с ним ни секунды.

Майк не стал слушать, что там начал говорить мистер Коулман, потому что ему было откровенно не до обмена любезностями. Он стремительно преодолел гостиную и взобрался вверх по лестнице. Наверху было только две комнаты – Тима и его родителей. Майкл свернул направо и остановился перед простой деревянной дверью, за который были слышны звуки какой-то очень печальной мелодии.

Бернштайн вежливо постучал.

- Я не хочу есть, пап, - донеслось из комнаты.

- Это Майк.

Какое-то время не было слышно ничего, кроме музыки, затем послышался торопливый топот и буквально через секунду дверь распахнулась.

- Привет, - едва слышно поздоровался Тим.

- Привет, - кивнул Майкл, - впустишь?

- Проходи, - Флауэрс нехотя отошел, пропуская его в комнату.

Бернштайн принялся озираться в поисках того, что могло измениться с тех пор, как он был здесь в последний раз.

- Ты пришел дать мне… денег? – нерешительно спросил Тим.

- Нет, - вздохнул Майкл, чувствуя непонятное волнение. Сейчас он не очень был уверен в том, что хотел снова начать встречаться с Флауэрсом. Не просто встречаться – жить вместе, вести быт, воспитывать детей. – Я пришел поговорить.

- Тогда поставь просто подпись. Мы с тобой отлично поговорили вчера, - вдруг холодно произнес Тим, натянувшись, как струна.

- Ты не будешь делать аборт, - сердито одернул его Майк. – Мы расскажем обо всем родителям и поженимся, как ты и хотел. После нового года. Мои родители наймут няню, если что. Поживем пока у них, Фил все равно уедет через полгода в колледж. А там… - он не закончил, так как и не думал о том, что будет потом. Для него время, когда он отучится в колледже, найдет работу и приобретет свое жилье, казалось несбыточным и далеким.

- Нет, - просто заявил Тим, скрестив руки на груди. – Я не согласен. Я против.

- Что значит «нет»? – удивился Бернштайн, округлив глаза. – Я не дам согласия на аборт! И денег тоже!

- И не надо! Не собираюсь быть балластом всю жизнь! Не хочу, чтобы ты меня ненавидел и… и изменял! Хочу, чтобы все было как раньше, - Флауэрс вдруг всхлипнул, обняв себя за плечи, будто замерз, опустив глаза.

- Как раньше уже не будет, ты же понимаешь? – спокойным голосом сказал Майк. Часть его хотела немедленно уйти из этой комнаты, пропахшей каким-то болезненным запахом, уйти и забыть об этом омеге раз и навсегда. Другой же его части хотелось обнять эти худенькие плечи, прижать к себе, как раньше, вдохнуть запах волос, погладить по спине с выступающими позвонками и сказать, что все будет хорошо. Они справятся. Вместе.