Ты мой закат, ты мой рассвет

Сразу видно, она и правда готовилась: написала список магазинов, между ними — очередность, чтобы мы и правда не катались туда–сюда. В отдельной колонке — список того, что можно заказать в интернете. Какие–то обычные мелочи на каждый день. И самая большая колонка — основные покупки. Шапочки, комбинезоны, костюмы, предметы детской гигиены, комплекты постельного белья в кроватку, несколько одеял разного калибра.

В стороне — три пункта: коляска, кроватка и автокресло. Около последнего приписка: «Сейчас не актуально, можно купить в последнюю очередь».

Напротив каждой вещи в этих списках — цена, от и до.

— Кто–то прямо проделал целую работу, — озвучиваю вслух свои мысли, потому что и правда впечатлен. Видно, что она старалась предусмотреть все, а не придумала «покупки приданого» за пять минут до моего приезда.

— Я хотела не дать тебе шанса мне отказать, — уже немного расслабляясь, говорит Очкарик. — Пожалуйста, Антон. Мы справимся за пару часов. Я не развалюсь на кусочки за это время.

Когда–то давно, еще когда в моей жизни была Наташка, у меня случались посиделки с женатыми приятелями. Несмотря на то, что все они были из разных кругов и с разным достатком, их объединяли практически одинаковые проблемы: жены пилят, дома тухло, в постели скучно. Но когда я спрашивал, какого же тогда они держатся за все это, на меня смотрели как на идиота, который не понимает, почему дважды два — четыре.

Наверное, если бы все происходящее сейчас в моей жизни я пересказал кому–то из своих холостых приятелей, он бы тоже не понял, какого хрена я на это подписался. Тем более, что с самого начала собирался просто устроить свою жизнь с хорошей девушкой на условиях максимально выгодного для нас обоих комфорта.

Еще один урок на будущее: не загадывать наперед и не планировать удобную жизнь.

Скорее всего, хорошо будет не с тем человеком, который вкусно готовит и налаживает быт.

Хорошо будет вот так: когда ни тебе нормального секса, ни сексуальной развратной малышки под боком, а домом и бытом занимается вообще посторонний человек. То есть, если очень грубо и условно, с появлением жены моя жизнь не стала проще. Она в чем–то вообще не изменилась, а в чем–то стала даже сложнее.

Но меня совсем не тянет паковать чемоданы и сбегать от такого «счастья» на другой континент.

Я, можно сказать, абсолютно счастлив.

Потому что теперь у меня есть большая плакса, скоро будет мелкая плакса — как я вообще это переживу?! — и целый кот, который успел вымахать во вполне себе сытую белобрысую ласковую и общительную заразу.

— Хорошо, женщина, поехали за приданым для… дочки.

Она всегда так сияет от счастья, что так и хочется оглянуться — не слепим ли мы окружающих?

— Только сразу договариваемся, Очкарик. — Смотрю на нее строго, и на этот раз совершенно серьезно, без наигранности, потому что слова проклятого доктора то и дело звенят в голове: это нельзя, то нельзя, и так тоже ни в коем случае! — Если тебе хотя бы покажется, что где–то что–то болит — ты сразу говоришь мне и мы едем домой. Даже если придется бросить все покупки в шаге от кассы.

Она перестает улыбаться и кивает с самым серьезным видом.

— Обещаю, Антон.

— Надеюсь, не врешь.

— Я сказала, что больше не буду тебе врать. Я держу обещание. Надеюсь, держит.

Не знаю, что буду делать, если в моей жизни снова появится кто–то с очередной правдой о Йен, о которой мне «случайно забыли сказать».

Глава сорок седьмая: Антон

На самом деле, хоть я и относился ко всему этому променаду скептически, уже через полчаса втягиваюсь и из пассивного наблюдателя превращаюсь в активного участника.

Сначала мы покупаем всякую мелочевку: кучу нарядов, смешных шапок, комбинезонов, мелких, как на куклу, платьев и носков. С ужасом беру парочку желтых с маленькими белыми бантами из атласных лент, натягиваю на большой и указательный палец и чувствую, как волосы на затылке становятся дыбом.

— Что такое? — Очкарик кладет в корзинку какую–то белую вышитую одежку и с паникой смотрит на меня. — Можно не брать их. если тебе не нравится.

Я молча перевожу взгляд с мелочевки у меня на пальцах на ее живот. И снова на носки.

Пытаюсь увязать одно и другое.

На всякий случай кладу носки обратно в корзину, взамен беру шапку с крохотными желтыми ушами и пытаюсь надеть на свой кулак.

Она налезает с трудом.

Твою мать!

— Очкарик, ты уверена, что мы не перепутали отдел? Кажется, тут продают наряды для кукол.

У меня внутри что–то такое… Не страх, конечно, но я никогда не общался с детьми так близко. Тем более — с младенцами. Тем более с новорожденными.

Наташка была не первой женщиной с ребенком, с которой я встречался. Были и до нее. потому что мужчине в моем возрасте найти молодую девочку без развода и ребенка — это большая удача. Почти чудо. Но у всех моих бывших дети были старше трех: уже умели ходить, говорить, есть и в целом не требовали «особенного внимания» с моей стороны.

Младенцев я видел только по телеку.

Само собой, что не дурак и понимаю, что в животе у женщины не может поместиться крепкий карапуз.

Но… вот такой маленький?