Ты моя девочка. Смирись (СИ)

Не знаю. Может, у него в жизни каждый день такое происходит. А я до сих пор близка к истерике.

Правда утренний Макар, расслабленно сидящий за завтраком в спортивных штанах и черной футболке, пугал гораздо меньше чем тот мужчина, к которому я опрометчиво подошла слишком близко ночью.

— Кофеварка на столешнице. Справишься?

Оглядываю навороченную машину. Кнопочки, рычажок какой-то. Куда жать-то?

Рядом стоит открытая пачка с зерновым кофе.

Прикусываю губу. Наклоняюсь поближе, изучая прибор.

Так. Картинка с большой и маленькой кружечкой есть. А какая мне нужна?

Мужчина поднимается, подходит и встает за моей спиной. Я слышу его шаги и мое сердце замирает. Чувствую его близость каждой клеточкой тела.

— Тебе понадобится кружка.

Макар тянется к полочке над моей головой, касаясь моей спины своим телом, и я прикрываю глаза.

Щеки снова горят огнем. А голые коленки трясутся.

Мужчина достает кружку для кофе и ставит ее на специальную подставку в кофеварку.

— Знаешь, — шепчет он мне на ухо, — меня заводит, что ты стоишь босая на моей кухне, но лучше бы ты обулась. Не хочу, чтобы простудилась.

Я чувствую пониже спины подтверждение его слов и мой пульс учащается до тахикардии.

— Кофе сыпь сюда.

Макар вынимает отсек для зерен откуда-то сбоку. Я дрожащей рукой отсыпаю в него немного из пакета.

— Жми эту кнопку.

Мужчина берет мою ладонь и направляет мой палец на картинку с большой кружкой.

— Хочешь каппучино?

Губы Макара едва не касаются моего уха, вызывая волны мурашек по позвоночнику.

— Нет, хочу просто кофе.

Мой голос дрожит.

— Просто один горячий кофе для моей горячей Ясеньки…

Макар ловит прядь волос у моего лица. Заправляет ее за ухо, открывая шею. Задевает там кожу. Едва — едва.

А я плыву. Растекаюсь лужицей от его близости.

Зажмуриваюсь и мотаю головой, стряхивая наваждение.

Беру себя в руки. Разворачиваюсь в кольце его рук, встречая насмешливый взгляд.

15

— Ты ведь горячая девочка, да, Яся? Раз ходишь по дому босиком.

Он надо мной издевается!

Хмурюсь. А он смеется над своей глупой шуткой и отходит. Берет мою тарелку с яичницей и идет с ней к столу.

А я пытаюсь перестать быть красной как рак.

Хватаю кружку с кофе слишком резко. И жидкость переливается через край, обжигая мне пальцы.

Шиплю от боли. Перехватываю чашку в другую руку и отчаянно трясу в воздухе пострадавшей конечностью.

— Подуть? — заботливо спрашивает мужчина.

— В штаны себе подуй… — сквозь зубы ворчу я, открывая кран с холодной водой и засовывая обожженные пальцы под струю.

Боль уходит. Я считаю в уме до десяти, чтобы успокоиться, закрываю кран и иду со своим кофе к столу.

— Завтракай быстрее, — велит Макар, проглотив последний кусок своей яичницы. — Уже два часа дня. А нам нужно успеть съездить за твоей бабушкой и вернуться обратно.

— Ты хочешь привезти бабушку сюда? — удивляюсь я.

Не помню, чтобы вчера мы договаривались об этом.

— Да, — мужчина смотрит на наручные часы, — я уже позвонил ей и предупредил. Пока ты спала, я обо всем договорился. Завтра утром отвезем Таисию Викторовну в отличную больницу. Там ее еще раз обследуют и прооперируют. Больница в часе езды отсюда. Так что сегодня твоя бабушка ночует с нами.

С нами…

Пытаюсь не уронить челюсть на стол. Он обо всем договорился, пока я спала.

— Спасибо тебе, Макар, — благодарю искренне.

Он ведь не обязан. И я бы поняла, если бы Макар принципиально не захотел помогать тем, кто недосмотрел за его сестрой.

— Ясь, все будет хорошо, не волнуйся! — говорит мужчина.

И у меня в который раз слезы наворачиваются на глаза от его тона.

На этот раз я тронута искренней заботой, прозвучавшей в голосе мужчины.

Да что ж это такое! Превращаюсь в какую-то плаксу…

Никогда не была стойким солдатиком, храбро встречающим удары судьбы. Но и такой тряпкой тоже.

После кофе настроение заметно улучшается. Вкусно.

И голова перестает болеть.

Я быстро привожу себя в порядок в ванной на первом этаже.

Здесь есть зеркало. И я кое-как приглаживаю волосы. Еще раз умываюсь холодной водой. Косметики у меня с собой нет, так что скрыть бессоную трэшовую ночь не выйдет. Ну, может, хоть покрасневшие глаза придут в норму.

Даже губы до сих пор какие-то припухшие. Это все от поцелуев одного соблазнительного гада.

Ох, не хочу даже думать, какие выводы сделает бабушка, когда меня увидит.

Как бы мне от нее еще не влетело.

И ведь правды не расскажешь. Иначе будет волноваться.

Через двадцать минут выходим с Макаром из дома.

Незнакомый мне молодой мужчина в костюме подгоняет к крыльцу машину.

— Спасибо, Макс, я сегодня сам поведу.

Мужчина здоровается с нами и открывает передо мной заднюю дверь.

— Ярослава Дмитриевна поедет спереди, — говорит Макар, захлопывая дверь перед моим носом.

— Извините, — Максим спешно обходит автомобиль и открывает переднюю пассажирскую дверь.

Мне неловко. Но спорить как-то глупо. Поэтому я тоже обхожу автомобиль и сажусь на переднее сидение.

Макар садится за руль.

— Ярослава Дмитриевна может и сама решить куда садиться, — говорю я, пока Макар выезжает на дорогу.

— В следующий раз мы поедем с водителем, и тогда Ярослава Дмитриевна сядет, если ей так угодно, сзади. На мои колени.