Ты - моя! (СИ)

Он услышал, как Оливия хлопнула дверью, переступая через порог, и после вжал педаль газа в пол, стараясь как можно скорее покинуть узкую улочку, где жила та, что стала самым большим искушением за всю его жизнь.

Элайджа сильнее сжал руль, качая головой. Ему не хотелось думать о Лив сейчас, но помимо воли перед ним тут же встало ее прекрасное раскрасневшееся лицо, алые губы, синие глаза, полные желания. Он получил ее. Сделал своей. Трахал так, как только хотел, упиваясь девичьими стонами, ее запахом, нежной кожей. И теперь должен был забыть. Потерять интерес, как и ко всем, тем, чтобы до нее, имен которых он даже не помнил, но с Оливией Картер, его выработанная годами стратегия дала сбой.

Синеглазка не просто вопреки всему не перестала быть желанной. С каждым поцелуем, каждой лаской, каждой жаркой ночью он лишь сильнее хотел ее, не в силах насытиться маленьким соблазнительным телом.

Но было кое-что гораздо хуже.

С Оливией оказалось интересно не только в постели. Она была умна, образована, имела собственное мнение, часто отличающееся от мнения Майклосона, и умела его отстаивать. Она могла рассмешить его, заставляла улыбаться от одного только взгляда на ее лицо, которое часто давало ответы на все вопросы, прежде чем Лив открывала рот. Ее любили дети, с ней ладили девушки и редкий мужчина мог противиться ее обаянию, стоило Оливии взглянуть на него своими лучистыми синими глазами.

Она не была похожа ни на одну из тех женщин, что Элайджа знал прежде, но это никак не отменяло того обстоятельства, что через месяц Кетрин Пирс, с которой уже был составлен брачный контракт, станет его женой.

Прежде Майклсон не особо задумывался об этом обстоятельстве, надеясь, что его увлечение синеглазой стервочкой развеется за пару месяцев, как только он добьется своего, но теперь мысли о том, как Лив воспримет эту новость, все чаще и чаще посещали его голову.

Он знал, что поступает неправильно. С той самой первой ночи, когда должен был сказать Оливии о своей невесте, прежде чем лечь с ней в постель, и потом, когда она спрашивала, не ждет ли его кто-то в Ричмонде, на что он ответил поцелуем, желая лишь переключить ее внимание, даже на стоянке их офиса утром, когда Лив сказала, что он, Элайджа, тоже ее. Он знал, что должен сказать ей правду.

Но не мог.

Потому что не хотел терять ее.

Майклсон нахмурился, и на его лице от напряжения заиграли желваки. Эту историю нужно было заканчивать. Вот только он не имел ни малейшего представления о том, как это сделать.

Оказавшись в лифте, Элайджа почувствовал, как в кармане завибрировал телефон, извещая о новом сообщении. Он знал, чье имя увидит на темном мониторе, поэтому медлил, сжимая пальцами аппарат сквозь ткань пиджака. Кетрин наверняка была в ярости от того, что он опаздывал уже больше чем на час, и ему совсем не хотелось, читать ее наполненное желчью послание.

Добравшись до своего этажа, Майклсон, так и не прикоснувшись к телефону, прошел через просторный коридор к своей квартире, у порога которой его уже поджидала помощница Кетрин. Лицо девушки отразило лишь вежливое приветствие, когда он, не говоря ни слова, распахнул перед ней дверь, пропуская вовнутрь.

— Делай, что нужно и уходи, — не глядя на нее, проговорил Элайджа, устремляясь к зеркальному бару, — у меня уйма дел, и мне не хочется тратить время на воплощение чьих-то глупых фантазий.

— Тогда вам нужно снять пиджак и поднять вверх руки. Я сниму мерки.

Майклсон шагнул вперед, расстегивая пуговицы, и через минуту оказался перед девушкой в требуемой позе. Женские ладони нежно заскользили по его телу, обвивая мужской торс тонкой лентой, и Элайджа бросил заинтересованный взгляд на склонившуюся перед ним девушку. У нее были светлые волнистые волосы, загорелая кожа, тонкие черты лица, и в прежнее время она наверняка показалась бы ему привлекательной. Возможно, что он даже свел бы их примерку в легкий флирт, а после пригласил ее выпить. Никто из помощниц Кетрин, меняющихся так стремительно, что Майклсон не мог запомнить их имен, прежде ему не отказывал.

Вот только сейчас все это было совершенно не важно. Потому что прикосновения девушки не вызывали абсолютно никакой реакции.

Элайджа знал, что было тому виной. Кто был причиной того, что его нисколько не трогала близость красивой девушки. Чертова маленькая мигера, которая прямо сейчас стояла у него перед глазами, в точно такой же позе, что и помощница Кетрин, опустившаяся перед ним на колени, чтобы снять мерки для пошива брюк. И при одной только мысли о ней, малейшем воспоминании о том, как она касалась его члена своим влажным язычком, Майклсон почувствовал прилив желания, и его плоть стремительно начала твердеть.

— Я думаю, мы закончили, — процедил он, отступая от девушки, которая подняла на него полный недоумения взгляд, хлопая ресницами.

— Но я…

— Закончили, — холодно прервал ее Элайджа, и направился к бару.

— Выход там, — добавил он, не оборачиваясь, и через мгновение послышался шум закрывающейся двери, извещающий о том, что в квартире мужчина остался один.