Ты моя тихоня

– Это не порез, Ангелин, – добивает он меня ещё одной неприятной новостью. – Мне пришлось рассказать приёмному отцу, и он решил на мне отыграться. Я был вынужден ему сообщить, потому что она залетела. Есть подозрения, что от меня.

– О… Господи… – вскрикиваю, закрывая рот дрожащей рукой. – У тебя будет ребёнок?

Не могу в это поверить. Пусть это будет лишь страшным сном. Его слова ранят и ранят. А как же мы? А как же наш возможный малыш?

– Конечно, нет, муж ее отправил на аборт. И мне этот… ребёнок… не нужен. Я не готов к детям, тем более, от неё.

В который раз мне больно. Ему не нужны дети, ни от кого. Ни от извращенки-матери, ни от меня. Это окончательно убивает. Контрольный прямо в голову. В ушах начинает звенеть, а перед глазами чёрные точки.

– Это ужасно, мне нечего сказать. Но почему вы… – как же сложно об этом говорить. Сил никаких нет. – То есть, тебе же двадцать и спишь ты с ней уже долгое время…

Значит, сейчас было по обоюдному согласию, потому что он уже все прекрасно осознаёт. Скорее всего, эта мымра его чем-то удерживает, либо хорошо манипулирует.

Я настолько сильно ее сейчас ненавижу, что зубы скрипят, если бы она была бы рядом, я бы не сдержалась и накинулась на неё, повырывала бы ее блондинистые волосы и исцарапала бы лицо. Во мне столько пугающих мыслей и эмоций, что я себя не узнаю.

Эта ситуация, разговор меняет мое сознание и я становлюсь другим человеком.

– Очень долгое, Ангелин. Но сейчас ничего нет и больше не будет. Я тебе обещаю, она никак не повлияет на наши отношения, – говорит, тоже задыхаясь от эмоций. Берет мое лицо в руки и прижимается лбом к моему лбу. Дышит прерывисто. – Я люблю тебя, Ангелин. Я все уже решил. Мы с тобой вместе, без третьих лиц.

Я так хотела услышать эти заветные три слова о его чувствах, но не в данной ситуации. Однако я все понимаю. Чувствую, что он не врет, а говорит искренне.

Несмотря на то, что я узнала, меньше его любить не стала, потому что это от меня не зависит, хотя головой и понимаю, что бежать мне нужно от него. Не смогу. Не хочу. Люблю. Крепко, по-настоящему.

Мне становится настолько плохо, что мое тело не слушается, я убираю его тёплые руки и отстраняюсь подальше.

Мне нужно немного времени, чтобы все осознать и прийти в себя.

– Я хочу полежать… – говорю жалобным голосом. – Давай просто обнимемся…

Обнимемся и забудем обо всем.

Глава 65

Лёжа спиной к Грачеву, я слышу его громкое, немного сиплое дыхание, которое действует на мое тело успокаивающе.

Со временем начинаю расслабляться, но сна ни в одном глазу.

Ещё раз обдумываю все его слова и ругаю себя за то, что моя первая реакция была такой негативной. Я неправильно все восприняла.

Родион, мой любимый парень, сказал, что Марьяна соблазнила его очень давно, а это значит, что нанесла парню психологическую травму. Она ещё и забеременела от приемного сына, и ее муж заставил ее сделать аборт.

Омерзительно.

Грачёв этого тоже хотел, что не может в какой-то степени меня не огорчать, ведь я тоже могу носить его ребёнка. Но я чувствую, что ему тоже больно.

Он пришёл именно ко мне за необходимой поддержкой, что доказывает то, что его чувства ко мне самые настоящие.

Родион все мог скрыть, но не стал этого делать, он сделал огромный шаг, за который его можно даже уважать. Однако мне так и не был понятен один крайне важный момент.

– Почему вы продолжили с ней спать? – тихо спрашиваю, надеясь на его честный ответ. – Расскажи все с самого начала.

Чувствую, как его тело вновь напрягается, и то, как он задерживает дыхание.

Мне мало той информации, которую он на меня вывалил, я хочу разобраться в ситуации, понять его мотивы и лучше к данному разговору не возвращаться хотя бы какое-то время.

Вообще, по-хорошему, ему не помешало бы обратиться к специалисту, ведь женщина взяла мальчика против воли.

Я обязательно ему это позже скажу и надеюсь, что он ко мне прислушается.

– Сначала она просто приходила ко мне в комнату и гладила, – говорит Грачёв, а во мне в это время вспыхивает ярость. Извращенка! – Долго. Она шептала о том, каким красивым мужчиной я стану, когда подросту. Говорила, что я самый лучший в нашей семье, что она гордиться мной, – он тяжело вздыхает и ненадолго замолкает, ему тяжело об этом рассказывать, и я его понимаю. – Я быстро в это поверил.

Старая кошёлка ещё тогда положила на него глаз. Честно, впервые слышу о том, что в роли насильника выступает взрослая женщина. У неё точно не все в порядке с головой. Лично бы придушила эту гадину.

Грачёву необходима поддержка и поэтому я поворачиваюсь к нему лицом и останавливаю взгляд на его блестящих глазах, которые он моментально отводит в сторону.

Стыдиться. Страдает. И от этого становится больно и мне.

Боже, как же ему тяжело это даётся. Он пытается сделать вид, что все хорошо и то, что с ним произошло – нормально, но его глаза, его тело, прерывистое дыхание, – все это его выдает. Он хочет сейчас показать то, что на него это никак не повлияло, но это не так, не в этой противной ситуации.