Ты моё дыхание

Она говорила правильные вещи, я слушала её монотонный голос и успокаивалась. Может, Михайловна права. Он старше, мудрее, а я… изломана одним человеком, что ворвался в мою жизнь непрошено. И теперь это заставляет меня сторониться мужчин, выискивать в них плохое, опасаться, кормить собственные страхи.

– Я попробую, – пообещала я то ли Михайловне, то ли самой себе.

Может, именно это решение позволило мне в понедельник вечером не трястись, когда позвонил Костя.

– Выходи, Софья, я под подъездом. Карета подана.

Я вслушивалась в мягкий тембр его голоса и… радовалась, наверное. Он не забыл. А я позволила себе не быть гордой, хоть очень хотелось улизнуть пораньше, добраться на работу самостоятельно. Денег на такси у меня не было, а просить у Михайловны совесть не позволяла.

И то, что Громов не названивал мне, как Толик, не тревожил по пустякам, тоже сыграло свою роль. Костя меня не домогался, не пытался переломить.

Я готова была ему довериться, потому что второй претендент на моё внимание всё же не оставлял попыток со мной связаться: в телефоне – пропущенные звонки. И в воскресенье, и в понедельник. Больше я не стала отвечать Толику. Не видела смысла его обнадёживать.

Правда, как завести об этом разговор, я не знала. Костя вроде бы и так обещал поговорить. И ябедничать вроде некрасиво.

– Что у тебя случилось? – он, кажется, машину ведёт и на меня не смотрит, но, оказывается, всё видит. А я эмоции прятать не умею – всё на лице написано.

– Толик… – вздыхаю тяжело и вижу, как у Громова опасно сверкают глаза.

– Опять звонил? – уточняет.

– Да. Я не отвечала больше. Мне… неприятно его внимание.

Я вижу, как Костя смягчается. Разительная перемена: черты лица разглаживаются, взгляд теплеет.

– Ничего не бойся, я разберусь. И я помню, о своём обещании. Даже если бы ты ничего не сказала, я б всё равно с ним поговорил. Ты под моей защитой, он не станет делать ничего плохого.

– Я очень на это надеюсь, – бормочу, съезжая по сиденью.

Это не осознанно. Хочется стать меньше и спрятаться – защитная реакция. Такой дылде, как я, тяжело быть незаметной.

– Софья, – накрывает Костя мою руку своей, и я снова вздрагиваю. Нет, не боюсь, но, наверное, мои инстинкты считают иначе.

Я думаю об опасности, о страхе перед большим и сильным Толиком, и невольно всё это переношу на мужчину, что сидит рядом и ещё не сделал мне ничего плохого. Наоборот: я только хорошее от него видела.

– Я разберусь, – повторяет Костя, легко поглаживая мою ладонь. – Он неплохой парень, но порой слишком твердолобый и упрямый. Не хочешь с ним видеться – не будешь.

Но первый, кого мы видим, выходя из машины, – это Толик, что заслоняет широкой спиной центральный вход. Стоит и смотрит на нас исподлобья. Так, что мне хочется трусливо спрятаться в Костиной машине и, съехав по сиденью, скукожиться в три погибели, хотя я понимаю, что это не поможет.

Но шаг назад я всё же сделала. Может, неосознанно пятилась бы ещё, если бы не Костина уверенная рука, что мягко завладела моей ладонью.

– Прекрасно. На ловца и зверь бежит, – произнёс он мягко, улыбнулся и повёл меня прямо туда, где околачивался Толик.

Глава 33

Костя

Она боялась. Я чувствовал её страх и растерянность. И в машине, и когда вышли наружу. И ведь Толян ей ничего плохого не сделал – я уверен. Доставал только в своей толстолобой приставучей манере. Привык, что все девчонки ему в руки падают, а тут – сопротивление. Как же – вызов. Что значит девушка ему отказала? Не в его правилах отступать.

Я злился на Толяна. Даже готов был ему подправить, чтобы сбить упрямство, но больше меня волновала реакция Софьи. Кто её так запугал? Отец её ребёнка? И, наверное, это ему нужно втолковать прописные истины, но сейчас зацикливаться на этом не стоило. Нас ждал Анатолий. И, судя по его виду, боевой дух в нём так и клубился, как чад из неисправной печи.

– Добрый вечер, – язвительно поприветствовал он нас. – Вижу, Сонечка, не для всех ты занята и не доступна. Для кого-то врата в рай отворены, правда?

Я чувствую, как напрягается Софья, и чуть сжимаю её руку.

– Пойдём, – киваю на вход, – незачем бесплатный концерт для всех устраивать.

На входе – невозмутимый Семён стоит, и больше нет никого, но я давно усвоил правило: лучше все разговоры вести за закрытыми дверями. И то не факт, что не поползут слухи, версии, домыслы, а то и подслушанные и перекрученные фразы.

Анатолий, к счастью, не спорит – идёт за нами, но всем видом показывает оскорблённую невинность. Будто имеет на это право.

– Вот что, – сказал я, как только мы вошли в небольшую комнатку, которую я использовал для работы. Софье кивнул, чтобы верхнюю одежду сняла, и сам куртку сбросил, – говорю только раз, и надеюсь, до тебя дойдёт. Если девушка тебя избегает, не отвечает на телефонные звонки, значит не хочет с тобой общаться.

Толик садится на стул и вольготно вытягивает ноги. Смотрит на меня насмешливо, словно я чушь несусветную несу.

– Если мужчина говорит «нет» – это значит «нет». Если женщина, то есть масса вариантов. Например, цену себе набить. Или поиграть в гордую девственницу.