Ты не для меня

Поэтому я здесь. В участке. Жду возвращения брата. Пусть он расскажет мне всё, что знает. Иначе… иначе я просто сойду с ума.

Брай возвращается через час. Устало падает на кресло рядом со мной, пристроив затылок на стене. Закрывает глаза. Глубоко вздыхает.

– Я не уйду, пока ты меня не успокоишь, – трясу его за руку. – Пожалуйста, скажи мне, что всё обойдётся.

Брайан распахивает глаза, выстреливая упрекающим взглядом.

– Я не знаю, Лив. Чёрт… – отклеивается от стены. Ссутулившись, разглядывает свои сжатые кулаки. Злится. – Получается, что Саймон с самого начала знал о моих планах, а ведь операция была засекречена, – тихо говорит он. – А это значит, что у него есть глаза и уши повсюду. Среди участниц была подсадная утка. Девушка, по всем параметрам подходящая Саймону: невинная, молодая, скромная – таких он любит. Он должен был запасть на неё. Вот только он, вероятно, всё знал. Его целью стала ты, только так он мог спровоцировать Киллиана… Вот зачем ты пошла на сцену?

– Да я не собиралась, – начинаю оправдываться. – На мне был браслет Даны, и тот парень… он подумал, что я участница…

– Тебе что, пять лет? Ты не могла просто взять и уйти?

– Да я пыталась, – слабо оправдываюсь.

Брат прав, это я во всём виновата. Роняю руки в ладони. Всхлипываю.

– Чёрт… – вздыхает он. – Олли, прости, – обнимает меня за плечи, – чего уж сейчас об этом. Всё уже случилось, поэтому работаем с тем, что есть. Тебе придется пойти на суд, ты понимаешь?

Часто киваю, не убирая рук от лица. Мне стыдно смотреть брату в глаза. Стыдно, что ему приходится расхлёбывать всё это.

– Ну же, Олли, мы со всем справимся, – говорит он уже мягче, притягивая к себе.

Порывисто прижимаюсь к его груди, зарываясь лицом в ворот рубашки. Как давно мы были так близки? Годы, годы назад.

Брайан легонько гладит меня по волосам, тихо шепчет обещания, что не даст друзей в обиду и не позволит им сесть в тюрьму. Не сразу, но я всё-таки беру себя в руки. Отстраняюсь, вытираю щеки, смотрю на брата с благодарностью.

– Что требуется от меня? – спрашиваю твердо.

Он поднимается, протягивая мне руку.

– Идём. Прежде чем начинать войну с таким, как Саймон Шоу, надо знать, с кем воюешь.

С готовностью поднимаюсь. Брайан открывает передо мной дверь, и мы выходим в длинный коридор с многочисленными дверями.

– Что я должна знать?

– Тебе расскажет Киллиан, – тихо отвечает он, провожая меня в самый конец коридора.

– Что? Как? Мне можно с ним увидеться? – сердце почти выпрыгивает из груди от услышанного.

– Да, я договорился о короткой встрече. Прослушки там не будет, но у вас всего пятнадцать минут, пока шерифа нет на месте. Поняла?

Киваю часто, с волнением.

– Тогда иди, – он старается улыбнуться, но улыбка получается грустной.

Мои ноги прирастают к полу.

– Почему, Брайан? – тихо спрашиваю, заглядывая ему в глаз – серо-голубые с синим кольцом вокруг радужки. Такие были у мамы.

Он вопросительно поднимает брови.

– Почему ты так отдалился? Почему я отдалилась? Почему мы потеряли столько времени? – до боли закусываю губу, чтобы больше не плакать.

Брат протягивает руку и бережно проводит по моей щеке, смахивая слезы, которые всё-таки успели выступить.

– Я виноват перед тобой, Ливи. И перед мамой тоже… – он громко сглатывает, низко опускает голову, разглядывая свои ботинки. – В моей жизни было столько дерьма, Ливи. Столько злости, сожаления… Там не было места для тебя, и мне так… жаль.

Последние слова он говорит очень тихо. Но я вижу, что ему жаль. Его голос пропитан скорбью. А у меня нет желания ворошить прошлое. Я тоже виновата.

Обнимаю его. Порывисто. Буквально стискиваю его в своих объятьях. Меня накрывает ураган чувств, когда брат так же порывисто обнимает меня в ответ. Покачивается из стороны в сторону, словно убаюкивает.

– Времени почти не осталось, Олли, – Брайан отстраняется, прикасаясь губами к моему лбу. – Иди к Киллу, он нуждается в тебе, – он открывает передо мной дверь, и я прохожу внутрь.

Брат подбадривающе подмигивает мне, а потом дверь закрывается.

Мозг требует пару секунд передышки. Внутренний голос подсказывает, что сейчас меня ждёт очередное потрясение, а я никак не могу подготовиться к этому. Однако всё моё естество жаждет увидеть Киллиана.

И я вижу его. Наконец вижу.

Но что-то не так…

Киллиан, ссутулившись, сидит на стуле, взгляд направлен в пол, и он не смотрит на меня, хотя знает, что я здесь.

По коже ползет озноб. Неужели он винит меня? Ведь я поднялась на чёртову сцену. Я так подвела его…

Слёзы вновь обжигают глаза. Чёртовы слёзы, они бесполезны сейчас.

Отклеиваюсь от пола, подхожу к нему. Хватаю его за подбородок, вынуждая смотреть на меня. Но когда вижу его взгляд, полный тоски и раскаяния, у меня подкашиваются колени. Лучше бы он злился на меня, но не был так раздавлен. А он раздавлен, и это моя вина.

– Прости меня, Олли, – нарушает тишину Киллиан, притягивая к себе и усаживая на колени.

Боже, этот день состоит из чертовых «прости». Мы все облажались, раз нам приходится бесконечно извиняться друг перед другом.