Ты не для меня

– Нет, нет, это ты меня прости, – припадаю к его губам, не давая начать спорить. Долгожданный поцелуй придает мне уверенности. – Это я во всём виновата…

Киллиан прикладывает палец к моим губам.

– Шшш, твоей вины тут нет. Ты просто не была готова ко всему этому, потому что ничего не знала. А сейчас слишком поздно…

– Нет-нет-нет, ничего не поздно, – изображаю грозный вид. – Скажи мне, чего я не знала?

На нём всё ещё костюм, который он надел по случаю банкета, и Килл быстро избавляется от пиджака. Потом расстегивает манжет и закатывает рукав рубашки до предплечья, обнажая замысловатую татуировку в виде креста.

– Тут были слова, Лив, – говорит он тихо. – Плохие слова… для меня плохие…

Киваю. Я помню об этом. Тогда, в машине, я не стала настаивать, а Килл не вдавался в подробности.

– Рэйчел, – тихо говорит он, проводя пальцем по тёмным штрихам. Под ними не видно слов, но он будто читает то, что скрыто. – Рэйчел. Она моя сестра и дочь Лорен – моей матери – и её нового мужа. И я ненавидел эту девчонку, хотя даже не знал её.

Мои руки ложатся на его опущенные плечи. Огромный ком в горле мешает говорить, но этого не требуется.

– Здесь было написано всё то, что я ненавидел, – тихо продолжает Киллиан, обводя пальцем контуры татуировки. – Лорен, Саймон, Рэйчел… Эта дурацкая фраза, которую ты мне бросила. «Ты не для меня» – я ненавидел эти слова. Словно я прокажённый… А я ничего не сделал, чтобы дорогие мне люди покидали меня. Моя мать ушла, и я не знал, в чём моя вина. Ты тоже ушла… Но я не сидел в той машине, там был мой отец. Это он врезался в машину скорой помощи, которая ехала к твоей маме…

Обрушившаяся информация вызывает такое количество боли, что меня практически скручивает. Его отец был за рулём… Вот только какая теперь разница? Важно только то, что Я стала частью его ненависти… Киллиан ненавидел меня!

Боже, он ненавидел меня. На его руке было и моё имя, хоть он и не сказал этого вслух. Он считал себя прокажённым, сделал из себя прокажённого. Все эти татуировки… Боже, что Саймон сделал со всеми нами?…

– Почему ты не сказал мне? Если бы я знала правду, то не уехала бы, – мои слова звучат как жалкое оправдание. Зажимаю рот рукой, сдерживая всхлипывания.

– Я не мог, – он бесстрастно пожимает плечами. – Саймон держал всех нас за горло. Я ослушался его. Влез туда, куда не следовало. Узнал о его грязных фетишах, извращениях… Но я не должен был лезть во всё это. Я лишь искал свою мать… В тот вечер я нашёл не только её… Он маньяк, Олли. Настоящий маньяк…

И вот наконец я узнаю правду. Киллиан рассказывает мне обо всём. О девушке в номере отеля, о том, как мой брат вступился за неё, и как потом Саймон заставил их молчать о случившемся.

Теперь слёзы просто текут по моим щекам от осознания всей суровой действительности. Все мы просто пешки в больной игре Саймона Шоу, и теперь, как никогда, я мечтаю о возмездии.

Глава 34. Суд

Киллиан

Признание пятилетней давности далось мне нелегко. Вроде бы я очистил душу, рассказав Лив правду. Но в то же время мне казалось, что я подвергаю её жизнь ещё большей опасности.

И всё же я жалею, что не сказал ей раньше. Боялся её реакции, но, как выяснилось, зря. Олли восприняла всё с холодной головой и смогла подавить все эмоции. Но её грудь жгло ненавистью – я это видел. Ненавистью к Саймону – в ту ночь пять лет назад он разрушил не одну жизнь. К ситуации – ведь он заставил меня молчать, и Лив ненавидела меня, думая, что это мой глупый поступок забрал жизнь её мамы. А я ненавидел её, потому что она уехала. Теперь я даже себе могу в этом признаться. Я ненавидел Лив, потому что не мог её получить. Не мог быть с ней. А ненависть гораздо лучше, чем ничтожная жалость к самому себе.

Но нет ничего лучше, чем осознание того, что всё в прошлом. Ненависть, ложь, непонимание – мы смогли перешагнуть через это.

Сейчас она всё знает. Правда, мы потеряли пять лет жизни…

Отгоняю эти мысли прочь, вновь возвращая свой взгляд на прокурора. Он вчитывается в документы и передаёт их судье.

Лив написала заявление на Саймона, хотя я не хотел этого. Не хотел, чтобы она врала ради меня, и, чего доброго, за ложь сама попала на скамью подсудимых. Но Брайан убедил меня, что это наш единственный шанс. Она написала…

За час до суда я всё-таки смог внушить Брайану, что он не должен подставлять Лив. Друг сделал правильный вывод и порвал заявление, хотя Олли этого не знает.

Мои показания, раскрывающие всю мерзкую личину отца, уже прикреплены к делу. Показания друзей о том, самом первом изнасиловании, также перед глазами прокурора округа, судьи и присяжных. От последних зависит наша судьба. В состав группы присяжных входят обычные люди – та самая общественность, которая так любит Саймона Шоу. В общем, надежды почти нет.

Олли пришла на суд, и я, отгораживаясь от происходящего, смотрю на неё. Вижу, как она измотана, как переживает. Ведь с нашей последней встречи прошло две недели. Две недели ожидания и неизвестности кого угодно могут измотать.

И, боже, я не стою всех её слёз и переживаний. Не стою её любви.