Ты не для меня

И всё это могло бы быть глупой шуткой, это и выглядит именно так, только вот смеяться мне совсем не хочется. Мне страшно. Потому что Киллиан пугает меня своим горящим яростью взглядом, сжимающимися и разжимающимися кулаками, стиснутой челюстью и совершенной неподвижностью. Он просто стоит, а я в смятении подаю руку Саймону и медленно следую за Домом. Оборачиваюсь, потом ещё раз. Киллиан по-прежнему там, возле сцены, и не реагирует на мои вопросительные взгляды.

Когда мы оказываемся на втором этаже, решаю, что надо просто расслабиться. Это же свидание, и ничего страшного случиться не может.

Но почему тогда Киллиан выглядит так, будто его отец ведёт меня на расстрел?

Расслабиться не получается. Поджилки трясутся, а ватные ноги просто не слушаются, и Саймон почти тащит меня на третий этаж.

– Я хочу побыть с этой милой леди в более интимной обстановке, – говорит он сахарным голосом, подмигивая Дому.

У Холта, кажется, дёргается кадык, но он выполняет просьбу, открывая перед нами комнату. Потом Дом уходит, а я оглядываюсь. Обычная комната: круглый стол в центре, по бокам два стула, справа небольшая барная стойка, слева кожаный диван и огромное окно – оно зашторено. В комнате царит полумрак, и от этого становится ещё страшнее.

Саймон молчит, подходит к дивану, снимает смокинг, потом расстегивает верхние пуговицы на рубашке и манжеты, закатывает рукава до локтей. Он смотрит на меня оценивающе, а я просто стою в метре от двери, обняв себя руками. Мысли скачут наперегонки. Хочется убежать от этого странного и пугающего человека. Сейчас он не выглядит как любимец общественности. На его губах нет ослепительной улыбки, которую он обычно демонстрирует широкой публике. Нет, теперь его улыбка пугающая. А взгляд изучающий. Может, даже похотливый.

К счастью дверь отворяется и заходит официантка, позволяя мне немного расслабиться. Она расставляет на уже накрытом блестящими приборами и посудой столе какие-то закуски, открывает шампанское, ставит его в ведро со льдом и сразу уходит.

Саймон отодвигает для меня стул, кивком приглашая присесть. Делаю два неуверенных шага к столу, опасливо присаживаюсь на край стула, и его руки тут же ложатся на мои плечи.

Вздрагиваю. Вся вытягиваюсь в струнку.

– И что же в тебе такого, Оливия? Почему мой недалёкий сын готов отдать весь трастовый фонд за тебя? – его губы касаются моего уха. Холодные пальцы проходятся по волосам. – Или ему надоели сияющие лоском девицы и потянуло на экзотику? Что в тебе такого?

Страх ледяной рукой скользит по позвоночнику.

Что он такое говорит? Почему так себя ведёт?

– Я не… – еле шевелю онемевшими губами. – Я не понимаю…

– Как по мне, в тебе нет ничего особенного, – он хмыкает. – Но я хочу знать наверняка.

Его слова звучат как угроза. Моё тело реагирует быстрее, чем рассудок. Отшатываюсь от его рук, вскакиваю со стула и с ужасом понимаю, что его руки грубо швыряют меня обратно.

– Эй, я отдал за тебя два миллиона долларов, – цедит он сквозь зубы. – И ты никуда не пойдёшь.

Он упирается ладонями в стол, нависая надо мной. Лёгкие начинаю гореть, потому что не получается даже вздохнуть.

– Ладно-ладно, извини, – без толики сожаления шепчет он. Его подбородок касается моей щеки. – Ты же понимаешь, что мой сын сейчас явится сюда? Он не оставит тебя со мной наедине.

– Зачем? – всё-таки выдавливаю я из себя. – Зачем я здесь?

– Сегодня ТЫ – мой рычаг давления, – он скалится, сильнее вжимаясь мне в спину. – Мой сын и его дружки вышли из-под моего контроля. Это недопустимо. Нужно указать щенкам на их место. Поэтому сиди смирно, Тэйд!

У меня кружится голова. Он знает, кто я… Знает! Я не понимаю, что задумал Саймон, но он угрожает не мне, а Киллиану, моему брату, нам всем, и от этого становится ещё страшнее.

Я пытаюсь вырваться из его хватки. Тщетно. Саймон грубо хватает меня за волосы, разворачивая лицом к себе. Слёзы паники и непонимания непроизвольно текут по щекам. Они застилают глаза, и я не сразу осознаю, что в комнате мы больше не одни. А когда понимаю, становится сложно дышать.

Киллиан. Он здесь. В его взгляде, направленном на отца, плещется необъятная ненависть. Он ничего не говорит, а просто приближается, стиснув кулаки.

– Давай только без глупостей, сынок, – смеётся Саймон.

Он всё ещё за моей спиной. Отпускает мои волосы, но теперь его пальцы больно впиваются в плечи.

– Отойди от неё, – тихо приказывает Киллиан.

Саймон смеётся громче, словно не замечает того, что вижу я. Или замечает, но именно этого и добивается.

Киллиан не в себе. Он на грани, и я его никогда таким не видела. И это пугает так сильно, насколько вообще возможно. Я пытаюсь поймать его взгляд, но не могу. Он смотрит только на отца.

– Хорошо, – вдруг сдается Саймон, отпуская мои плечи. Он огибает стол, подходит к Киллиану вплотную и скрещивает руки на груди. – Что ты сделаешь? Спасёшь свою девчонку? Но от чего? – продолжает веселиться. – Я купил её. За два миллиона долларов. Так что всё честно. Но я не могу пообещать, что буду джентльменом. Она слишком хороша, я могу сорваться…