Ty_ne_znaesh_menya_-_Dzhordzhia_le_Karr

Баба никогда не перестает меня удивлять своим тоном, как она

разговаривает с сыном. С человеком, который заставляет дрожать взрослых

мужчин. Он никогда не поднимал на меня руку. Ему было и не нужно.

Единственный раз я увидела жестокое и пугающее в его лице, когда

вернулась домой из школы и назвала его Daddy (папочка), также, как делали

все другие дети в школе, где я училась. Он так резко повернулся ко мне,

словно кобра перед атакой.

— Почему ты меня так называешь? — так тихо спросил он, что я

чувствовала, как у меня по рукам поползли мурашки. Если бы кто-нибудь

наблюдал за нами со стороны, то подумал бы, что я употребила слово на

букву F.

Мне показалось, что он, должно быть, ослышался.

— Daddy, — повторила я.

— Я тебе не Daddy. Я твой папа. Никогда не пытайся походить на тех

жалких идиотов, с которыми ты ходишь в школу. Ты можешь тусоваться с ними

и притворяться, что ты одна из них, но никогда не забывай, что ты русская

и только русская. У тебя в венах течет моя кровь. Больше никогда не хочу

слышать, что ты решила изменить русским традициям, сменив ее на что-то

другое.

Он полностью игнорировал мое английское наследия, которое мне

досталось от мамы. Конечно, я не стала напоминать ему об этом, поскольку

мама как-то сказала мне: «Не буди спящую собаку. Разбудишь, она укусит

тебя».

— Да, папа, — тут же ответила я, и с тех пор никогда не делала

ничего подобного, чтобы заслужить такой мягкий, угрожающий тон.

На кухне вдруг становится тихо.

— Ночь была слишком длинной. Я пойду спать, — говорит папа в

напряженной тишине.

— Спокойной ночи, папа, — отвечаю я и делаю шаг вперед, снова целуя

его в щеку. Мой отец протягивает руку и убирает тонкую травинку с рукава

моего кардигана, бросив ее на пол. Я от страха просто деревенею, но он не

придает этому значение, разворачивается к двери. Я заторможено наблюдаю,

как он выходит за двери, с облегчением слышу звук удаляющихся шагов по

мраморному полу, который эхом разносится по пустому дому.

— Думаю, мне лучше пойти в свою комнату. Сергей ждет, — говорю я

бабушке.

Она кивает.

Я наклоняюсь за черным пакетом, но она вдруг хватает меня за руку.

У нее настолько сильная, стальная хватка, меня это всегда удивляет, я

поднимаю на нее взгляд. Что-то странное и темное таится в ее глазах.

— Solnyshko, если ты будешь игнорировать свои мечты, они

прихрамывая уйдут от тебя умирать печальной смертью, — предупреждает она.

12.

Таша Эванофф

Двигаясь по дому с высоким потолком, позолотой, колоннами, явными

крайностями моего отца, и стуча каблуками по мрамору, я испытываю, с

одной стороны, освобождение, что все осталось позади, но в то же время

чувствую себя странно пустой, словно какую-то часть себя оставила в доме

у Ноя, причем важную часть себя.

Я поднимаюсь в свою комнату, открываю дверь и на меня тут же

налетает мой любимый четырехлетний голубой доберман Сергей, набрасываясь

всем своим холеным телом. Я приседаю, хотя я тщательно вымыла лицо и все

тело, он вдруг останавливается и обнюхивает меня с любопытством.

— Знаю, — шепчу я. — Я была с мужчиной, красивым, сильным, властным

мужчиной.

Сергей замирает и нюхает, потом нежно начинает облизывать мое лицо,

как будто он понимает, что мне грустно. Я крепко обнимаю его.

— Ах, Сергей, Сергей, что мне делать? Я никогда не думала, что все

будет так. Я думала, что все, что я себе на придумывала может провалиться

и у меня ничего не получится. Мне казалось, что он обычная эгоистичная

скотина, а он был просто великолепен. Просто великолепен. Непередаваемо

великолепен.

Я ложусь на кровать, Сергей укладывает голову мне на животе, и я

вспоминаю прошлую ночь. Вспоминаю слова бабы, когда она схватила меня за

руку и сказала, если я буду игнорировать свои мечты, они умрут печальной

смертью. Я вспоминаю ледяные глазах моего отца, а потом вспоминаю маму.

Мне было пять лет, когда мои родители расстались, вернее не совсем

так, они не расстались, я имею ввиду, что это решение было не обоюдным,

как принято у цивилизованных людей. Их расставание совсем не походило на

настоящее расставание. Мой отец выгнал мою мать. Буквально, открыл

входную дверь и вытолкнул ее за порог, она даже упала, распластавшись на

ступеньках у входа. Он плюнул в нее и запретил ей видеться со мной,

никогда. Все это он проделал на моих глазах, когда я кричала и билась от

страха в истерики на руках у ба. Я до сих пор помню, как мама поднялась

на ноги, по щекам у нее текли слезы, и она смотрела на меня, с отчаянием

пытаясь запомнить мое лицо, но дверь закрылась прямо перед ее носом.

Все это он проделал из-за того, что подозревал ее в измене.

Конечно, на самом деле это было не так, но мой отец был и есть, и,

вероятно, всегда будет очень параноидальным. Каждая тень — это

поджидающий его Иуда, готовый предать или что-нибудь украсть у него, а

может и замышляющий убийство. Он даже сделал тест на отцовство, чтобы

удостовериться, что я действительно его дочь. А после этого папа был

женат три раза. Ни одна из его жен не смогла родить ему еще детей. С

первой он вскоре развелся. Думаю, она вернулась в Россию. Она ненавидела