Ty_ne_znaesh_menya_-_Dzhordzhia_le_Karr

меня.

Я передвигаю кресло напротив отца, и сажусь выжидая, когда он

проснется.

Около часа я сижу как под гипнозом, наверное, выгляжу немного

обезумевшей со стороны. Да, сходящей с ума от горя. Как только он

открывает глаза, я мне хочется его убить. Разве кто-нибудь из моих друзей

мог бы себе представить, даже в своих самых смелых фантазиях, что я

маленькая тихая, послушная дочь, сижу здесь, замышляя убийство? Но я уже

здесь. Наверное, когда я увидела мертвого Сергея, я немного свихнулась от

горя. И я по-прежнему невменяемая.

Как только он начинает просыпаться, у меня стучит пульс, словно

молоток, я выпрямляюсь в кресле. У него подрагивают веки и губы. Потом он

чуть больше открывает глаза, но взгляд еще затуманенный. Он моргает пару

раз и трясет головой. Мне кажется, что у него пересохло во рту, потому

что он несколько раз облизывает губы и сглатывает. Возможно, у него ломит

все тело, когда двое парней тащили его как грушу, пересчитывая им все

ступеньки, потому что он морщится.

У него расширяются глаза, он пытается подняться или принять какое-

то другое положение, но понимает, что не может двигаться. Неожиданно, до

него доходит убийственный сигнал тревоги. Его глаза сужаются,

превратившись в узкие щелочки, сначала он смотрит на меня, а потом его

взгляд становится более испуганным, когда он видит странную комнату, в

которой вдруг оказался. Он бросает взгляд на веревки, которыми привязан к

стулу. Он пытается высвободиться, но ненадолго, до него доходит, что он

не может освободиться.

— Что происходит, Таша? Почему я связан? — требует он ответа.

— Попробуй угадать, папа.

Он хмурится, внезапно что-то припоминая.

— Ты усыпила меня. — Затем его голос меняется. — Кто здесь еще? —

опять требует он ответа.

— Мы одни, папа. Только ты и я, также, когда мы вместе ходили

поесть мороженое или ходили в кино.

— Что за глупости ты говоришь? — строго спрашивает он. Сонливость

полностью исчезает из его взгляда, сейчас он в ярости, я никогда не

видела его таким. У него даже лицо покраснело от гнева.

Я отрицательно качаю головой. Даже в такой момент мой отец ни на

дюйм не смягчился.

— Кто тебя надоумил? — задет он вопрос.

— Ты, папа.

Он прищурившись смотрит на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Хорошо, что ты спросил, потому что я давно хотела тебе сказать. Я

никогда не говорила тебе, насколько мне было больно, когда ты выгнал маму

из дома и не позволил мне видеться с ней. Все эти годы ты заставлял меня

скрываться и лгать, сбегая на встречи с мамой, мы прятались с ней в

туалете. Ты лишил меня матери, — кричу я.

Слезы начинают наполнять мои глаза, я смахиваю их.

— Я прощала тебе все, потому что любила тебя. Я успокаивала себя

тем, что это не самое страшное, что может быть. Потом я рассказала тебе

об этом ужасном Оливере, но тебе было все равно. Ты захотел пожертвовать

мной ради своих амбиций и жадности к власти, для тебя главное статус, а

не я.

— Что ты говоришь?! Я же сказал, что он не посмеет обидеть тебя, —

агрессивно выпалил он.

— Ох, папа. Ты такой врун. Ты же знаешь, если бы он стал издеваться

надо мной, я бы никогда не пришла к тебе и не стала бы жаловаться. Ты и

так меня достаточно напугал. Я бы просто терпела, как всегда и поступала.

— Видишь. Это глупо. Все правильно. Тебе не придется выходить за

него замуж. Я даю тебе слово.

— Ты думаешь, ты здесь из-за этого?

И я увидела вспышку страха в его глазах, впервые.

— А из-за чего?

— Ты подослал кого-то ко мне в спальню, чтобы убить Сергея. Он был

мне как сын, папа. Он ни в чем не виноват, я любила его всем сердцем, а

ты просто забрал его у меня. Как ты мог? Как ты мог совершить такое? — с

рыданиями произношу я. Слезы сами катятся у меня по щекам, я реву в

голос, но мне наплевать.

— Solnyshko, Сергей не твой сын. Сергей — собака. Когда-нибудь у

тебя будет ребенок, и ты все поймешь. Ты моя дочь, моя плоть и кровь.

Все, что я делал, это для твоего же блага. Мы можем забыть разногласия...

и все начать сначала. Возможно, я был слишком суров с тобой. Я

изменюсь... я буду лучшим отцом. Что ты на это скажешь? — Его голос

звучит мягко, ласково, он пытается меня уговорить для своих целей.

— Нельзя уже ничего изменить, ты забрал у меня единственного

мужчину, которого я когда-либо желала. Я любила Ноя, папа. Я бы отдала

свою жизнь за него. А я даже не получила шанса сказать ему об этом. Ты

забрал у меня всех.

— Solnyshko, послушай, — говорит он, и в его голосе не слышится ни

жалости, ни раскаяния. Он как всегда пытается мной манипулировать. Как

всегда пытается все обернуть в свою сторону. Очередной трюк. Блеф. Он

разговаривает так, будто я полная дурочка.

Несколько секунд я молча смотрю на его жалкие попытки достучаться

до меня и найти выход из того дерьма, что он создал.

— Ты молода и красива. Ты встретишь другого, — говорит он.

Я направляюсь в сторону рюкзака, который лежит на полу и чувствую,

как он неотступно следит за мной взглядом. Я опускаюсь на колени, достаю

пистолет, который получила от мужчин Димитрия и снимаю с предохранителя.

Поднимаюсь на ноги и направляюсь к нему с пистолетом в руке. Какая

ирония, именно отец научил меня стрелять из пистолета.

36.

Таша Эванофф