Ты об этом еще пожалеешь...

Я тут же написала миссис Снейп — и даже прибавила пышные извинения, которых она ждала.

Я писала, и у меня дрожали руки.

Я сделала это! Я дожала миссис Снейп, началось расследование, официально доказана версия убийства, а не несчастного случая, убийца арестован!

Я добилась этого, хотя в меня никто не верил.

А я знала, что этим кончится, что победа за мной! Справедливость должна победить, так и надо!Я всегда знала, что добро сильнее зла. И веселилась, как Фомы неверующие теперь смущенно прячут носы и мямлят.

Три дня спустя я зашла после уроков в гриффиндорскую гостиную и споткнулась на пороге.

У камина, среди толпы почитателей сидел Сириус Блэк — которому надлежало быть в Азкабане...

Остальные Мародеры без конца хлопали и обнимали его. Чествовали, как воскресшего из мертвых.

Джим Поттер не поленился даже притащить в гостиную бутылку огневиски и бокалы, чтобы отпраздновать освобождение.

Блэк сидел, качался на кресле и травил байки о том, как он сидел в Азкабане...

Его освободили под личное поручительство Дамблдора.

Дамблдор убедил Визенгамот, что Сириус глубоко раскаивается, осознал свою вину и хочет исправиться.

Ходили слухи, что за убеждение всей коллегии Визенгамота, министра магии и начальника аврората Блэки отвалили целое состояние.

Сириус заметил меня и отсалютовал мне бокалом.

...На следующий день Ремуса выписали.

Мародеры ходят обнявшись, держатся вместе; всё еще принимают поздравления по поводу успешного освобождения из Азкабана. Одна поклонница квиддича понадеялась, что так же скоро их вернут в команду, без Джеймса квиддич уже не тот...

На меня они не смотрят. Вообще игнорируют. Как пустое место. Иногда, конечно, я ловлю взгляд... Как будто только ожидание крупных неприятностей сдерживает их от того, чтобы поднять палочку и выжечь у меня на лбу каленым железом клеймо «Предательница». Вечное. Несмываемое.

Но мне кажется, что у меня и так на лбу клеймо... Что надо мной смеется вся школа.

Что за моей спиной показывают пальцы.

Что я выставила себя Главной Идиоткой Хогвартса...

Нет, я не сдамся так быстро.

Я продолжаю на уроках учебу «по Снейпу».

И на третий день, когда на зельеварении я читаю вслух улучшенный Снейпом рецепт зелья, Сириус вдруг громко заявляет, слышно на весь класс:

— Эванс, ну может, хватит про Снейпа? Надоело.

Я даже не успеваю ответить. Потому что за Сириусом слышится нестройный одобрительный хор голосов.

После урока Мэри Макдональд, моя приятельница и одна из тех, кто поддержал Сириуса, честно скажет:

— Лили, мы всё понимаем и соболезнуем и всё такое, но Сириус прав. Правда, надоело уже. Каждый день одно и то же по сто раз, ну тошно слышать уже! Сил нет! Ты как заезженная пластинка. Ну мы все поняли, что Снейп гений и улучшил всё на свете, но если я еще раз услышу про него, я завою! Мы все молчали, но Сириус прав, ты нас достала. Кто-то должен был сказать.

Два дня спустя, вечером я объясняла задание по ЗОТИ однокурснику. И конечно, упомянула примечания Снейпа.

Сириус, который сидел рядом, громко хлопнул учебником об стол.

— Эванс, ну сколько можно? Ремус, ты же староста, скажи ей!

Ремус?

Ремус сидел, опустив голову. Он всегда опускал голову, когда я упоминала Снейпа. Он тяжело переживал эти упоминания, даже плакал иногда, и мне было его жаль. Я понимала, что ему слышать это слишком тяжело.

Наконец Ремус поднял глаза на меня и вздохнул.

И отвернулся.

— Лили, — сказал он в стену, — Лили, Сириус прав. Ребята жалуются... Ты всех достала. Хватит.

Утром меня вызвали в кабинет к Дамблдору.

Директор обнял меня и предложил чай с печеньем. Я отказалась.

— Лили, — начал директор, — я горжусь вами. Вы заставили меня устыдиться самого себя. Да, вы сделали это — упорно напоминая, в чем состояли мои ошибки и роковые упущения; вы не уставали доказывать это, несмотря на противление всех, и вы победили меня. Я задумался и понял, что вы правы. Вы совершили невозможное — но возможное, потому что справедливость должна восторжетсвовать, если в это упорно верить. Вы добились этого своей храбростью — ибо храбрость города берет! Я должен извиниться перед вами за всё, что вам пришлось перетерпеть. Я хотел даже подать в отставку...

Директор снял увлажнившиеся от слез очки.