Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака

Стараясь не шуметь, Настя тихонько натянула на себя свитер и джинсы, влезла в ботинки, накинула на плечи куртку, взяла сумку и аккуратно открыла окно. Медлить нельзя было. Окна номера, который снимала Анна Ниогре, выходили на крышу хозяйственной пристройки. Она взобралась на крышу, как раз в тот момент, когда дверь поддалась и преступник влетел в номер.

«Черт возьми», — выругалась Прокофьева и, поскользнувшись, кубарем покатилась вниз. И на этот раз ей несказанно повезло. Катясь по крыше с сумкой через плечо, она зацепилась за какую-то штуковину, изменившую траекторию ее падения, а потом мягко приземлилась в большой контейнер, набитый мусором, который не вывозили два выходных дня. Контейнер стоял во дворе с тыльной стороны здания.

— Эй! — услышала она голос человека, который, увидев открытое окно, все понял и тоже взобрался на крышу.

Насте некогда было приходить в себя. Ободранная, с разорванной штаниной, она поспешно вылезла из контейнера и, зная, что преследующий ее человек не заинтересован в том, чтобы светится, с криком «Помогите» побежала прочь. Преступник прыгнул с крыши, удачно приземлился в тот же контейнер и выбрался оттуда. Настя выбежала из подворотни и, осознавая, что без помощи ей не обойтись, повернула с криком за угол, где была входная дверь в гостиницу. Но в этот самый момент человек, в котором она узнала того, кто пас ее в баре, подставил ей ногу, и Прокофьева с треском ударилась о бетонное покрытие тротуара. Потом она почувствовала сильный удар по голове и в тот же миг потеряла сознание.

«Что это? Почему такой синий свет? — открыв глаза, подумала Настя. — Где я?»

Свет резал глаза до слез. В голове шумело, и было очень больно в груди. В нее словно вставили камень, который ее давил. Она не понимала, что делал здесь человек, который обращался к ней не по-русски, как и то, о чем же он ее спрашивает. Ей не хотелось ничего говорить. Язык не поворачивался. И Прокофьева снова закрыла глаза.

Ее привезли по «скорой». Кто-то из жильцов гостиницы услышал ее крик и позвонил охране. Заметив людей в униформе, преступник попытался скрыться. И благодаря этому Настя осталась жива. Он ее не добил. Преступника задержали, а Анну Ниогре, чье имя установили по документам, попытались допросить. Поэтому над ней сидел человек из полиции. В тот день, когда она на мгновение открыла глаза, это у него так и не получилось.

Придя в себя позже, она поведала, что приехала посмотреть Прагу, а напавшего на нее человека она не знает, мотивов его нападения на нее — тоже. Сказала также, что он прицепился к ней в баре и она от него сбежала, потому что он ей не понравился. Говорить про камень, который ей подменили, Настя не стала, понимая, что он может быть интересен не только преступникам, но и полиции. А дознания, как он у нее появился, Прокофьевой были не нужны.

«Если этот преступник — человек бывалый, то уйдет в несознанку и тоже им ничего не скажет про камень», — решила она, стойко придерживаясь версии несчастной туристки, которая ничего не знает. То, что она стала от него убегать через окно, тоже было логичным. Телефон в номере был отключен, а свой мобильный она якобы потеряла.

Сняв показания, полицейские уехали. Осталось разобраться с больницей. У Насти не было медицинской страховки, за больницу нужно было платить. И каждый день счетчик тикал. Поэтому, пораскинув мозгами, Прокофьева снова позвонила Василию из Эстонии, который, похоже, уже привык к роли ее ангела-хранителя. Василий, по ее просьбе, связался с другом из Брно, тем самым хохлом из Запорожья, выдавшим себя за белоруса, о котором он рассказывал Насте. Хохол обещал помочь. На следующий день после Настиного звонка Васе он приехал за ней в Прагу.

— Роман Мельничук, — представился он ей в больничной палате.

— Очень приятно. Василий о вас рассказывал. Спасибо, что приехали. Можно вас попросить пристроить меня куда-нибудь отлежаться, а то здесь из меня все деньги выкачают. Я вам заплачу за квартиру. У меня есть деньги, но тут дерут втридорога, — сказала она ему шепотом.

— Да нет проблем, — ответил Роман.

В тот же день, наняв такси, они переехали в Брно. Роман Мельничук, разойдясь со своей украинской женой, жившей в этом же городе, снимал теперь квартиру еще с двумя молодыми украинцами, которые, так же как и он, попросили убежище в Чехии, представившись белорусами. Теперешняя работа Романа заключалась в чистке чешской канализации, а его молодых земляков — в обворовывании чешских магазинов.

Юные «белорусы» Прокофьеву развеселили. За полчаса общения с ними она изучила технологию выноса товаров из супермаркетов.

— Вот смотри, — показал ей младший из них, двадцатилетний Женька, фамилия которого по чистой случайности была такой же, как у лидера культовой питерской группы «Затока» Даниила Петухова, — делается вот такая вот круглая труба, обертывается изнутри и снаружи фольгой и вставляется в рукав куртки. Затем приходишь в супермаркет, берешь бутылку с дорогим алкоголем, вставляешь в эту трубу и выносишь. На воротах — ни звука.

— А потом что? — спросила Настя.