Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака

Вновь вернувшись в дом Василия, девушка собрала запасные вещи, которые купила вчера в магазине, и положила их сверху в рюкзак, прикрыв ими пачки с деньгами. Тут же посмотрела на часы, висевшие над камином в гостиной. Было около трех часов дня. Бросив взгляд в окошко, Прокофьева заметила, что к дому подъезжает автомобиль красного цвета.

«Женский цвет», — промелькнуло у нее в голове.

Из красного «пежо» выгрузились женщина с ребенком.

«Наверное в жизни Васи грядут перемены. И мне здесь светиться ни к чему», — подумала Настя. Она взяла рюкзак, сумку, и, пройдя в другую половину дома, выпрыгнула в распахнутое окошко. Пока бывшая жена Василия выгружала сумки из багажника, Настя Прокофьева уже успела отойти на приличное расстояние. Не очень-то ориентируясь, где север, а где юг, она вышла на проезжую часть и, протянув руку, остановила машину.

Водитель спросил что-то по-эстонски. Настя, не задумываясь, ответила — Курессааре. Водитель снова что-то спросил, после чего Прокофьевой пришлось перейти на русский.

— Извините, я туристка из Белоруссии, — сказала она, — и не говорю по-эстонски. Что вы сказали?

— Я не еду в Курессааре, — перешел на ломаный русский водитель.

— А куда вы едете? — спросила Настя.

— Я еду в Виртсу. Это на материке.

— Да? Я — тоже. Я как раз собиралась в Таллинн. Просто не знала, как лучше до него добраться из Курессааре или…

— Да-а-а… можно, — сказал водитель, — есть автобус до Таллинна из Курессааре.

— Но я лучше уж поеду с вами до материка, а там пересяду на автобус, чтобы не возвращаться. Если вы, конечно, не против. Можно с вами?

— Как хоттите, — снова с тем же характерным акцентом произнес водитель.

— Красивая страна Эстония. Мне нравится, — сказала Прокофьева, чтобы как-то расположить к себе этого эстонца.

— А как Белоруссия? Корошо?

— Да, так себе, в принципе нормально, — ответила Настя, не очень-то зная что делается в пришедшей ей на ум с подачи Василия Белоруссии.

— Так же как и здесь или лучше? — снова спросил водитель-эстонец.

— Немного иначе. Природа другая, — ответила Прокофьева.

Попав поздно вечером в Таллинн, Настя села на ночной паром до Стокгольма и утром следующего дня была уже в Швеции. Ей нужна была карта Европы, чтобы отправиться на запад страны, где жила ее знакомая Сусанна. В поисках книжного магазина Прокофьева забрела в супермаркет, где и отоварилась картой, спальным мешком и новым рюкзаком. Штайнеровский ей хотелось поскорее выбросить.

Настя дошла до первого попавшегося парка и переложила деньги в заранее купленные пакеты, которыми устлала дно нового рюкзака. Вещмешок Кандидата она аккуратно положила на скамейке.

Дальше Прокофьева действовала по составленному плану. Она позвонила из телефона-автомата ее бывшей подруге по университету Сусанне и договорилась о встрече в Хельсинборге на западе Швеции, куда Настя намеревалась поехать поездом.

Сусанна была не слишком рада приезду Насти, когда встретила ее на вокзале в этом маленьком городке, откуда до дома было еще несколько километров.

— Привет, — сказала она Насте. — Ты, как всегда, без денег?

Сусанна помнила, что у ее русской подруги в кармане почти никогда ничего не водилось, но она завзято путешествовала, не обременяя себя заботами о хлебе насущном.

— Нет, сейчас как раз наоборот, — постаралась разогнать ее подозрения Настя. — Мне подвернулась хорошая работа, где много платили.

— Ладно. Поехали.

Путь лежал в маленький поселок Хёгёнас, где проживала Сусанна с матерью, бывшей чешской гражданкой, которая так же, как и упомянутый Васей друг-украинец в Чехии, устроилась в свое время на жительство в Швеции, выдав себя за жертву коммунистического режима в бывшей Чехословакии. Естественно, никакой жертвой она не была, а просто за компанию с мужем решила поискать лучшей жизни в капстране. Судя по тому, что увидела и почувствовала Настя, в Хёгёнасе у них не очень-то это получилось, — найти лучшую жизнь. Бывшая медсестра Дана, когда-то покинувшая Прагу, жила теперь с дочерью в небольшом домике в сельской местности. И, похоже, эта небольшая семейка испытывала постоянные денежные затруднения. С отчимом Сусанны мать развелась, и они теперь жили отдельно. Далибор, так звали ее бывшего мужа, — в Стокгольме, а Дана с дочерью здесь.

О настоящем же папаше, Вальдемаре Шульце, сама Сусанна знала не много.

— Мама просто решила использовать хороший генетический материал, когда захотела завести ребенка. И выбрала этого пьяницу Шульца, — говорила о нем Сьюзи. Дана, следует сказать, была завзятой феминисткой. Сам Вальдемар, пражский художник немецкого происхождения, свою дочь от Даны никогда не видел. Да и таких детей, как полагала она, у него могла быть много.

— Сидит где-нибудь в баре, пьет водку и рассматривает фотографии своих многочисленных отпрысков от разных женщин, — шутила Сусанна.