Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака

Так Настя въехала в Сиракузы. Вокруг нее был южный город, желтые камни которого дышали древностью. Незнакомец спросил по-итальянски, а затем по-английски, куда ее отвезти. Настя сказала, что впервые в городе и не знает, где остановиться на ночлег. Итальянец припарковал мотороллер возле своего дома и пригласил ее к себе — дескать, можно оставить вещи и потом переночевать. Его холостяцкое жилище располагалось на втором этаже многоквартирного дома. Итальянца звали Альфонсо. Пройдя внутрь, Прокофьева обратила внимание на портреты молодой полной женщины, висящие повсюду на стенах.

— Кто это? — спросила Настя.

— Это моя жена, Джессика, — грустно сказал Альфонсо. — Она умерла от рака.

Он был немногословен и, похоже, добродушен по складу своего характера. Было видно, что время еще не стерло следы скорби из его сердца, и этот добрый человек, приведший Настю в свой дом, все еще печалился. За три месяца, как рассказал Альфонсо, Джессика в буквальном смысле увяла. На последних ее фотографиях была четко видна поволока смерти, которая отделяет мир мертвых от мира живых. И Настя ее не только видела, но и чувствовала. Скорбь была словно разлита по всему дому. У Прокофьевой было такое ощущение, что эта боль, как мифическое чудовище, пожирает Альфонсо.

— Джессика была медсестрой, она работала с маленькими детьми в детской больнице и сама мечтала о ребенке, — продолжил свой рассказ Альфонсо.

Это объясняло, почему в доме было так много детских игрушек.

— Когда она заболела, ее перевезли в Рим. А я здесь работал. И когда она умирала, я тоже был на работе. Эта работа, все время работа, — словно укоряя себя, говорил итальянец.

И сейчас ему тоже нужно было идти на работу. Прокофьева увязалась за своим новым знакомым, чтобы посмотреть город. Они подъехали на мотороллере к ресторану, который принадлежал Альфонсо. Он был еще там и шеф-поваром. Насте тут же предложили меню, из которого она выбрала блюдо из ракушек.

Перекусив, она отправилась осматривать город, договорившись подойти к ресторану через пару часов, когда Альфонсо освободится. В Сиракузах ей показалось чрезвычайно мило. Кругом было море. Гуляя по берегу и заглядывая в сувенирные лавки, она пыталась вспомнить закон Архимеда, которой еще в школе показался ей смешным: «Объем вытесненной при погружении тела жидкости равен объему этого тела».

«Это и дураку ясно, — думала она, — что убыло столько же, сколько и прибыло».

Тут она поймала себя на мысли, что прибывшей в данной ситуации, как ни цинично это звучит, можно считать ее, появившуюся в доме Альфонсо после смерти Джессики. Это мысль родила следующую: судьба, видимо, нехило забавляется, посылая ей такие ситуации.

— Боже ты мой, что напасть, — поразилась Настя этой мысли. — Мне это совсем не нравится.

Возвращаться к Альфонсо ей теперь совершенно не хотелось. Но и деваться было некуда. Соваться в гостиницу Настя по-прежнему не решалась.

Как и договорились, она пришла к ресторану Альфонсо к пяти часам. Он уже освободился и, усевшись на мотороллер, они отправились за город. Альфонсо, который был старше Насти лет на шестнадцать, похоже, был рад чувствовать молодое женское тело, прижавшееся к его спине. Теплый осенний ветер ласково стегал Насте лицо, и она с наслаждением катила по древнему городу и его окрестностям, где когда-то безуспешно строил свое справедливое государство философ Платон, от имени которого пошло название платонической любви.

Заглушив мотор мотороллера, Альфонсо пригласил Настю пройти на территорию ресторанного комплекса, расположенного на пляжном месте. На вывеске четко значилось латинскими буквами его название «Коза ностра». По-итальянски это означало всего лишь «Наша хата».

«Вот тебе и сицилийская мафия, — подумала Прокофьева, — приехали». По всему видно, это было название какой-то большой компании, которая заправляла ресторанным бизнесом на побережье.

Навстречу им вышел толстый человек в белом халате с поварским колпаком на голове. Он поприветствовал Альфонсо, а Насте предложил пройти в огороженное бамбуком пространство и занять место за столиком. Минут десять-пятнадцать Альфонсо о чем-то разговаривал с представителем этой самой «Коза ностры», а потом сел напротив нее и предложил заказать ужин. Настя не знала, что и выбрать. После обеда с ракушками она долго не могла выйти из туалета. Ее, не привыкший к средиземноморской пище, желудок просто не в состоянии был это переварить. Поэтому она согласилась заказать пасту, хотя терпеть не могла еще со студенческих времен макароны. Когда принесли эту самую вермишельную пасту, она к ней едва только притронулась.

Они немного посидели в «Коза ностре» и снова вернулись в город, где расположились в баре, стоявшем на берегу моря. Насте хотелось выпить чего-нибудь покрепче, но Альфонсо пил только безалкогольные напитки. Заказать сама себе алкоголь она стеснялась, боясь, что новый знакомый примет ее за распутную женщину. Альфонсо снова вспомнил о своей жене.

— Теперь мне не нужна ни работа, ни деньги, потому что ее нет рядом. И мне все время ее не хватает, — все так же грустно сказал он.