Ты плоть, ты кровь моя

Доналд посмотрел по телевизору очередную серию мыльной оперы «Ист-Эндерз», после нее полицейский сериал «Билл», потом сыграл в пул с Ройялом Дживонсом, выиграв две партии из пяти – пока что самый лучший его результат. Когда он рассказал Дживонсу о предлагаемой ему работе в супермаркете, тот удивил его тем, что не стал высмеивать. «Дерьмо это все, парень, ничего хорошего, но это ж все-таки работа, правильно? И вовсе не до конца жизни. Шесть месяцев, так? После того, как ты сколько просидел? То-то и оно. Зачеркивай дни в календаре, один за другим – сам знаешь, как это делается…» После чего Дживонс отвернулся, увлекшись разговором с группой других обитателей общежития, и Доналд тихонько отвалил в сторону.

– Все в порядке, Шейн? – спросил его Гриббенс, встретив на лестнице. – Ты, кажется, нынче с сестрой встречался? Ну и как все прошло?

– Отлично. Просто здорово.

– Скоро и на уик-энд к ним поедешь? Семейный сбор, так?

– Ага. Скоро.

– Прекрасно. То, что надо.

Доналд с грохотом захлопнул за собой дверь, сорвал с постели простыню и одеяло, швырнул подушки через всю комнату и опрокинул кровать на бок; вырвал ящики из комода и рассыпал их содержимое по полу, попытался опрокинуть шкаф, но не сумел; в конечном итоге бросился на стену и с силой ударился об нее головой. Ударил себя кулаком в лицо – раз, другой, третий, еще, еще…

Он стоял на коленях, из носа текла кровь, кожа на лбу рассечена – и тут в комнату вошел Дживонс:

– Ну и дерьмо, парень! Ну и дерьмо!

Он поставил кровать нормально, усадил на нее Доналда, заставив запрокинуть голову назад, чтобы унять кровь, спустился вниз и вернулся со льдом, завернутым в полотенце. Они положили его на начавший запухать глаз.

– Вот так. Держи, чтоб не свалилось.

Мохнатым полотенцем и бумажными салфетками он, как сумел, обтер Доналда. Снова исчез на несколько минут и вернулся с таблеткой аспирина. Налил в пластиковый стакан воды из-под крана.

– На-ка выпей.

Потом привел в порядок комод, собрал с пола постель.

– Тебе сейчас лучше полежать.

Когда Доналд свернулся калачиком на кровати, подтянув колени к самому подбородку, Дживонс аккуратно укрыл его сначала простыней, потом одеялом.

– Придется тебе теперь какую-нибудь историю выдумать – насчет всего этого. Оступился, к примеру, упал – что-нибудь в этом роде, чтоб Гриббенс скушал без вопросов. Будем надеяться, что утром твоя физиономия будет выглядеть не слишком скверно. А теперь давай спи.

Он отошел к своей кровати, сел, скрестив ноги, достал «Уокмен» и надел наушники.

16

Кэтрин по жребию досталась внешняя беговая дорожка. Элдер чувствовал растущее напряжение в области желудка, пока она вместе с другими бегуньями – всего их было восемь – разминалась и разогревалась, дожидаясь сигнала занять места на старте. Триста метров, неполный круг. Волосы Кэтрин были завязаны сзади, прикрепленный к майке номер чуть надувался под майским ветерком. Вот они пошли к своим местам на старте, Кэтрин в последний раз потянулась, высоко подняв руки над головой, прежде чем занять низкий старт: ноги уперты в колодки, корпус вперед, пальцы на земле – чуть касаются стартовой линии, плечи напряжены, руки прижаты, взгляд сосредоточен, голова абсолютно неподвижна. Выстрел стартового пистолета – как всегда, раньше, чем Элдер ожидал, – и вот они уже несутся по дорожке; Кэтрин рвется вперед, но и все остальные тоже: пятнадцать метров, двадцать пять, тридцать… С трибун не разобрать, кто из них вышел вперед.

Кэтрин первой вошла в поворот, поскольку бежала по внешней дорожке. Остальные растянулись почти идеально прямой линией позади нее. Национальный минимум для этой дистанции составлял 40,7 секунды, минимально проходной для школьных чемпионатов – 41,6. Цифры так и стучали у Элдера в голове.

Одна из трех чернокожих спортсменок, сильная, мускулистая, начала набирать темп, выходя вперед по второй дорожке; высокая, с белой кожей и длинными развевающимися волосами девушка, бежавшая справа от Кэтрин, последовала за ней, не отставая ни на шаг; вот вся эта троица, хорошо оторвавшись от остальных, миновала последний поворот и вышла на финишную прямую. Элдер осознал, что выкрикивает имя Кэтрин, громко, стараясь перекричать толпу, собравшуюся у финиша. Чернокожая бегунья вырывается вперед, на два шага, на три, но тут Кэтрин догоняет ее, сравнивается в двадцати метрах от финиша – рот раскрыт, грудь вперед, голова откинута назад; так они и бегут вдвоем, корпус в корпус, стремясь к финишу, когда высокая девушка вдруг выскакивает между ними вперед и рвет грудью ленточку, триумфально потрясая кулачком над головой.

Вокруг Элдера сплошные возбужденные голоса, обсуждающие финиш забега, а все его внимание приковано к Кэтрин – она присела на краю дорожки, голова опущена, смотрит в землю.

– Она хорошо бежала.

Элдер обернулся на звук голоса жены, снова весь напряженный, но уже по другому поводу.

– Тебе не кажется? – спросила Джоан. – Хорошо ведь бежала.

– Да, хорошо.