Ты плоть, ты кровь моя

На следующее утро Пам Уилсон, едва выйдя из дому, тут же попала в толпу репортеров. Она пробилась сквозь них, отказываясь отвечать на вопросы и зная при этом, что они все равно найдут способ приписать ей хоть какие-нибудь слова.

В одиннадцать Айрин пригласила одного очень сочувствующего ей репортера на чашку чая, но меньше чем через четверть часа очень пожалела об этом. Но к тому времени жалеть было уже поздно. А сразу после полудня ее мужу Невиллу предложили эксклюзивный гонорар за все, что он расскажет об убийце в собственной семье или о чем-нибудь в том же роде, и он согласился.

А Шейн Доналд исчез без следа.

22

Четыре часа или около того – вот сколько времени ему понадобилось, чтобы поймать попутку. Все это время он ошивался возле парковочной площадки для грузовиков, подкатываясь к водителям, которые чаще всего просто проходили мимо, не отвечая ни слова. Манчестер, приятель… До Манчестера возьмешь?.. Подбросишь?.. Если бы с ним была какая-нибудь шлюха с чулками в сеточку и в юбке, едва прикрывающей задницу, вроде той, которую он видел забирающейся в кабину огромного восьмиколесного драндулета, везущего автозапчасти, тогда проблем бы не возникло. Но он был один, болтался там, засунув руки в карманы и сгорбившись под секущим иглами дождем. Подбросишь, а? Ублюдок! Ублюдок! Скотина!

Перед этим он немного согрелся в кафетерии, поел мясного пирога с жареной картошкой, умял пакетик инжира, напился чаю, очень сладкого. Денег, которые он обнаружил в сумке этой инспекторши, на некоторое время хватит, если их расходовать экономно, перебиваясь потихоньку; есть также шанс воспользоваться ее кредитными карточками – уж подпись-то он как-нибудь подделает. Только не нужно показывать их всяким глазастым продавцам, они уж точно ни в жизнь не поверят, что он – Памела Уилсон, чья фамилия крупным почерком написана на обороте. А при первой же возможности карточки надо будет просто загнать – пусть кто-нибудь другой рискует, а ему в полицию ни к чему.

В конце концов его подобрал какой-то иностранец – голландец, он проезжает здесь по три раза в неделю, из Роттердама до Иммингема, потом по шоссе M180, поворот на М62, потом Лидс, Брадфорд, Манчестер. А потом назад. Тот был только рад попутчику. В кабине – обычные фотографии, выдранные из порножурналов. Не прошло и пяти минут, как они тронулись, и водитель вставил в магнитофон кассету.

– Это блюзы. Любишь блюзы?

Доналд и сам этого не знал.

– «Фэбьюлос Тандербердз».[18] Я был на их концерте в Голландии. В прошлом году.

– Ага.

– Послушай только!.. Это «Лук, вотча дан». – Он чуть прибавил звук. – Кид Рамос. Классная гитара, верно? Нравится?

Доналду казалось, что ему в голову вгрызается циркулярная пила.

– Ну ладно, а тебе какая музыка нравится? Давай рассказывай что-нибудь, не давай мне заснуть. Так какая?

– Да я и не знаю…

– Ну как же, ведь что-то ты любишь…

Голландец вывернул машину вправо, обгоняя другой грузовик, и вода из лужи обрушилась на лобовое стекло, как волна. Доналд вспомнил все прежние вечера в их автофургоне, когда Маккернан все твердил ему: Сиди и слушай. Сиди, мать твою, и слушай это!

– Эдди Кокрейн, – произнес наконец Доналд. – Вот кто мне нравится. Джин Винсент и Эдди Кокрейн. Вот такая музыка.

– Ага! – сказал голландец, и его лицо расплылось в усталой улыбке. – Эдди Кокрейн! «Фифтин флайт рок»! Знаю.

Доналду казалось, что название было немного другое – «Твенти флайт рок», – но он не стал спорить. Закрыл глаза и притворился спящим.

Должно быть, он и в самом деле заснул. Проснулся он от того, что кто-то тряс его и орал прямо в лицо:

– Вставай, просыпайся!

Грузовик стоял, указатель поворота мигал, отражаясь от мокрого асфальта.

– Приехали. Конец путешествия.

Они немного отъехали от шоссе и остановились у въезда на какое-то небольшое промышленное предприятие. Его здания по большей части были скрыты мраком.

– Давай вылезай. Дальше пешком пойдешь. А то у меня неприятности будут.

Доналд зевнул и потер глаза обеими руками. Ему было холодно, пробирала дрожь. В слабом свете он заметил охранника в форме, вышедшего к воротам.

– Где это мы, черт побери?

– В Манчестере.

Голландец перегнулся через него и потянул за ручку, открывая дверцу кабины.

– Ладно. Пока, Эдди!

– Чего?!

– Эдди Кокрейн, – сказал голландец и засмеялся.

Держа в одной руке сумку, которую дала ему сестра, Доналд спрыгнул на землю и отошел в сторону, когда грузовик двинулся вперед. По крайней мере проклятый дождь перестал… Но когда он вернулся на шоссе, дождь зарядил снова.

По обеим сторонам шоссе виднелись склады, однообразные и неказистые, а между ними пустые участки с перегороженными цепями въездами.

– Ну и где это я, черт возьми, оказался? – вслух спросил Доналд, ни к кому не обращаясь. – В Манчестере? Да никакой это не Манчестер, чтоб его!..