Нисходит полумрак и синим краем сариОкутывает мир в его грязи и гари, —Дом развалившийся, одежды рваной срам.О, пусть, подобная спокойным вечерам,Скорбь о тебе сойдет в мой бедный дух и мглоюВсю жизнь окутает с ее тоской былою,Когда влачился я, изношен, хил и хром.О, пусть она в душе, сливая зло с добром,Мне начертает круг для золотой печали.Желаний в сердце нет, волненья замолчали…Да не предамся вновь глухому мятежу, —Все бывшее ушло… Туда я отхожу,Где пламя ровное в светильнике свиданья,Где вечно радостен владыка мирозданья.
Из книги «Посвящения» («Утшорго»)
1903
* * *
Я, как безумный, по лесам кружу. Как мускусный олень, не нахожу Покоя, запахом своим гонимый.О ночь фальгуна! – все несется мимо:И южный ветер, и весны дурман. Какая цель меня во мгле манила?.. К чему стремлюсь – безумье и обман, А что само дается, мне не мило.И вырвалось желанье из груди. То мечется далеко впереди, То вырастает неотвязным стражем,То кружит вкруг меня ночным миражем. Теперь весь мир моим желаньем пьян, А я не помню, что меня пьянило… К чему стремлюсь – безумье и обман, А что само дается, мне не мило.Увы, моя свирель сошла с ума: Сама рыдает, буйствует сама, Сошли с ума неистовые звуки.Я их ловлю, протягиваю руки… Но мерный строй безумному не дан. По морю звуков мчусь я без кормила… К чему стремлюсь – безумье и обман, А что само дается, мне не мило.
* * *
Тяжесть вязкой смолы в аромате мечтает излиться, Аромат навсегда в смоле затвориться готов.И мелодия просит движенья и к ритму стремится, И торопится ритм к перекличке певучих ладов.Ищет смутное чувство и форму, и четкие грани. Форма меркнет в тумане и тает в бесформенном сне.Безграничное просит границ и тугих очертаний, И предел растворяется вновь — в беспредельной волне.Кто в веках утвердил законы старинного спора: Созидание – в смерти, в покое – огонь мятежа?Все стесненное молит свободы и жаждет простора, А свобода – ищет жилища и ждет рубежа.