Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

В той же я живу деревне, что она.
         Только в этом повезло нам – мне и ей.
Лишь зальется свистом дрозд у их жилья —
         Сердце в пляс пойдет тотчас в груди моей,
Пара выращенных милою ягнят
         Под ветлой у нас пасется поутру;
Если, изгородь сломав, заходят в сад,
         Я, лаская, на колени их беру.
                  Называется деревня наша Кхонджона,
                  Называется речушка наша Онджона,
                  Как зовусь я – это здесь известно всем,
                  А она зовется просто – наша Ронджона.

Мы живем почти что рядом: я вон там,

         Тут она, – нас разделяет только луг.
Их лесок покинув, может в рощу к нам
         Рой пчелиный залететь с гуденьем вдруг.
Розы те, что в час молитв очередной
         В воду с гхата их бросают богу в дар,
Прибивает к гхату нашему волной;
         Зачастую из квартала их весной
Продавать несут цветы на наш базар.
                  Называется деревня наша Кхонджона,
                  Называется речушка наша Онджона,
                  Как зовусь я – это здесь известно всем,
                  А она зовется просто – наша Ронджона.

К той деревне подошли со всех сторон

         Рощи манго и зеленые поля.
По весне у них на поле всходит лен.
         Подымается на нашем – конопля.
Если звезды над жилищем их взошли,
         То над нашим дует южный ветерок,
Если ливни гнут их пальмы до земли,
         То у нас цветет кадамбовый цветок.
                  Называется деревня наша Кхонджона,
                  Называется речушка наша Онджона,
                  Как зовусь я – это здесь известно всем,
                  А она зовется просто – наша Ронджона.

Из книги «Дары» («Нойбеддо») 1901

* * *

На небе багровый кровоподтек,
Который не утро, не свет предрек:
Пылают израненные вечера,
Горит погребальный огонь костра
На побережье западных вод.
Факел корысти чадит и жжет, —
Последние искры летят во мглу…
Там силам земным возносят хвалу,
Но ты не прославлен и не воспет.
Твоей бесконечной радости свет
Над берегом Инда, в восточной стране,
В терпенье, в покорности, в тишине,
В этом уменье ждать без конца
Того, что навек утолит сердца.

Из книги «Ее памяти» («Шорон») 1903

* * *

Пришла – и ушла… Приоткрыта дверь…
         Никогда не вернется домой…
Один лишь гость войдет в эту дверь, —
         Последний знакомый мой.
Придет, погасит лампаду мою,
         Подъедет его колесница.
Из дома он выведет душу мою,
         С ней в путь бездомный помчится.

Один я буду и ночь и день

         Свой здешний оканчивать труд.
Последнему гостю в последний день
         Другие мешать не придут.
Цветы и куренья будут готовы
         Для моленья в тихом дому.
Протянутся руки, к объятью готовы, —
         Я радостно гостя приму.

Та, приоткрывшая нынче дверь,

         Уходя, сказала тайком:

«Не плачь и открой перед гостем дверь,

         Перед тем, с кем ты незнаком».
Сказала: «Плети до конца плетеницу,
         От терний очисть и потом
Внеси совершеннейшую плетеницу,
         Бездомный, в свой новый дом!»

* * *