Ты принадлежишь мне

Коварно улыбаюсь, специально стараюсь дышать как можно тише и не двигаться, чтобы не выдать своего присутствия. Детская выходка, и все равно сейчас медсестра появится, но почему-то даже в мелочах хочется подпортить настроение Тарасенко. У него же наверняка на меня какие-нибудь планы, раз он так настойчиво ко мне лезет. Вот и пусть немного понервничает.

Через минуту мой враг действительно тревожится.

— Крис, ты спишь? — уже громче спрашивает он. Но я продолжаю молчать.

— Крис! — рычит он. И, судя по звукам, начинает вставать с кровати. — Крис! Твою мать! Ответь!

В этот момент открывается дверь, и я слышу голос медсестры:

— О, вы уже встали? А повязку зачем срываете? Игорь Викторович рекомендовал её вам до вечера подержать, чтобы не было осложнений.

— Девушка! Моя соседка, Кристина! Она пропала! — в голосе Тарасенко я слышу уже откровенно панические нотки.

— Никуда она не пропала, лежит на второй кровати, улыбается, — ворчливо возмутилась медсестра, сдавая меня с потрохами.

— Крис, какого хрена не отвечаешь? — спрашивает он уже более спокойно.

Демонстративно вздохнув, самым стервозным тоном отвечаю:

— А я обязана, что ли?

— Так, больные, — суровый оклик медсестры заставляет меня прерваться, а я, между прочим, уже целую речь хотела прочитать. — Давайте лучше процедурами займемся, а на выяснение отношений у вас будет целый день. Игорь Викторович сказал, что появится к вечеру…

Она еще, что-то говорит, а я, вспомнила, что нахожусь на вражеской территории. И еще вчера приняла стратегическое решение — помалкивать и не отсвечивать, дабы не привлечь излишнее внимание столичного начальства.

Сжав губы, проглатываю яд, которым хотела накормить своего врага.

Эх… как бы самой не травануться.

А все отчего? Не дали мне вчера развлечься, вот и результат — теперь буду с каждым часом становиться все злее и злее.

Скорее бы домой, я уже согласна на жеманных мальчиков! Сама все сделаю! Лишь бы были! Ы-ы-ы-ы…

Медсестра по очереди помогает нам с Тарасенко умыться, почистить зубы, добраться до унитаза, затем меняет компрессы на глазах. Меня заставить выпить целую горсть таблеток. И наконец-то она избавляет нас от своего общества. Правда, на смену вредной медсестричке, так глупо подставившей меня перед Тарасенко, появляется еще парочка, уже с завтраками.

Эх… чувствую себя беспомощным младенцем. Даже позавтракать не получается без помощи.

Одно радует: после завтрака, кто-то из охраны Тарасенко приносит мою сумочку. Сразу же вытащив телефон, прошу медсестру помочь набрать номер моего шефа, который, между прочим, ждет меня домой к вечеру. Будет ведь беспокоиться, если не появлюсь вовремя…

— Афанасий Игоревич, машину в аэропорт сегодня не отправляйте, я еще в Москве, — сходу огорошиваю шефа и без предисловий начинаю придумывать на ходу более приемлемую историю: — Я с однокурсницей встретилась, засиделись с ней допоздна, в общем, на самолет опоздала. Но вы не переживайте, завтра появлюсь, а послезавтра уже на работе буду! И водителя не гоняйте почем зря, я на такси до дома доберусь.

— Понял тебя дочка, смотри не балуй там, — хмыкает шеф. — Если проблемы какие — звони, не стесняйся, я сразу своих ребят отправлю, всё решим.

— Что вы, шеф, какие проблемы у меня могут быть? — преувеличено возмущаюсь я, стараясь не думать о вчерашней наиглупейшей выходке. — Вы же знаете, я само благоразумие.

— Да-да, конечно, Крис. Прости старика, это я так, что-то нервы совсем расшалились. Знаю, что ты у меня девочка ответственная, — начинает извиняться шеф, а я чувствую, как теплеют щеки, шея и кончики ушей.

Хорошо, что кожа смуглая, и в подозрительной тишине палаты никому не должно быть заметно, как я краснею.

Скомкано прощаюсь с шефом, выключаю телефон.

И слышу ненавистный голос Тарасенко, не скрывающего иронии:

— С однокурсницей засиделась? Само благоразумие?

В ответ он слышит лишь скрип зубов. Каюсь, не удержалась. Ух… как же много эмоций во мне вызывает этот подонок! С удовольствием пожаловалась бы на него шефу, и наверняка Афанасий Игоревич сделал бы все возможное, чтобы Тарасенко больше никогда не маячил у меня перед глазами. Вот только я не хочу, чтобы он что-то узнал о моём прошлом… только не шеф. Не желаю видеть жалость и в его взгляде.

Сама справлюсь, не маленькая уже…

В течение дня Тарасенко не раз пытается со мной поговорить, но я веду себя как партизан, выбрав тактику полного игнорирования, и с нетерпением жду вечера, чтобы снять проклятую повязку и наконец-то увидеть мир своими глазами.

В семь вечера появляется наш врач — Игорь Юрьевич. Как назло, он снимает повязку Тарасенко и только после доходит до меня. Я же все это время кое-как сдерживаюсь, чтобы не устроить очередной скандал, вспомнив о своем работодателе.

— Ну-с-с-с, Кристина Эдуардовна, теперь посмотрим, что у вас.

Повязка снята, и я кое-как, не без помощи специального раствора на ватном диске, разлепляю склеившиеся ресницы.

— Жжения нет, — тут же отчитываюсь доктору.

— Отлично, теперь проверим само зрение на каждый глаз, — кивает врач.