Ты родишь мне после развода (СИ)

В обед спускаюсь в двор, но в кафе не захожу — денег маловато. Рядом тоже есть вай-фай. Сначала звоню сестре, но дозвониться не получается. Пока не нервничаю сильно, но тревога появляется.

Читаю новости: ничего нового. Даже странно — человек умер и что, об этом одна маленькая заметка и больше ничего?

Перезваниваю сестре, она отвечает.

— Алло!

— Наконец-то, — выдыхаю я. — У тебя все нормально?

— Да! Не волнуйся!

— У меня тоже, — выдыхаю я. — До завтра.

Сую трубку в карман после короткого разговора, оглядываюсь, пытаясь придумать себе занятие. Очень хочется пройтись, но это может быть небезопасно.

Я не знаю, что делать.

Все зависло в мертвой точке. Я не могу прятаться здесь вечно и ничего не знать о происходящем. Деньги рано или поздно закончатся, а Вадим оборвет телефон, потом подаст в розыск. Но выбора нет. Возвращаться сейчас слишком опасно. Остаток времени убираю студию, что не особо ей помогает, ужинаю, и ложусь спать. Уже почти проваливаюсь в сон. Мне снится, что я снова в «Амелии», обслуживаю третий стол… Но из мягких лап сна меня вырывает настойчивый звонок.

Открываю глаза и пытаюсь сообразить, приснилось или звонили в дверь. Аккуратно спускаю ноги на пол, прислушиваясь, и звонок раздается снова. Да это же телефон!

Вздрагиваю — я что, забыла его отключить? Бегу в коридор, на дне отыскиваю трубку, и пялюсь на экран — звонит сестра.

— Да! — выдыхаю я.

— Карина! — рыдает в трубке сестра. — Карина…

— Что случилось? — пугаюсь я горького плача.

В голосе такое страдание, что я пугаюсь — что-то случилось с Алинкой.

— Карина… Он приходил, — сквозь плач толком ничего не разобрать, но я понимаю, о ком она, и на спине появляются мурашки.

Я застываю у окна.

— Он был у меня! Схватил Алинку… Посадил ее в машину и привез ко мне! Пока она в машине сидела, со мной говорил.

— Что он сделал?

— Ничего… — рыдает она. — Ничего, Карин… Мне пришлось сказать, где ты. Прости. Это было час назад. Он запер нас в ванной и забрал телефон…

— Так, ничего, — выдыхаю я. — Ничего. Ты правильно поступила. Я сейчас что-нибудь придумаю… Как он выглядел? Что за машина?

Сестра давится рыданиями.

— Черный… Черный…

— «Ягуар», — говорю я, глядя вниз.

Потому что именно эта машина стоит во дворе. Надеюсь, мне показалось…

По спине расползается холод, вцепляясь в сердце. Я лихорадочно думаю, как спастись. Он ведь не войдет, если я не открою… У него нет ключа, так что все будет хорошо. Но меня ведь что-то еще разбудило. Какое-то неприятное ощущение и сон был напряженным.

Что-то не так.

Дело не только в звонке сестры. У меня на спине холодные мурашки и ощущение, что целятся между лопаток.

— Положи трубку, — раздается плавный голос Ярова позади. — Давай, Карина. Не заставляй меня ждать.

От неожиданности я роняю телефон и оглядываюсь.

Студия крошечная, от окна прекрасно видно входную дверь. В квартире темно, но в полумраке я вижу очертания фигуры в деловом костюме.

Яров стоит, сунув руки в карманах. Поза безмятежная, он абсолютно уверен в себе.

Я отступаю и спиной упираюсь в подоконник.

— Не трогайте меня, — бормочу я. — Произошла ошибка. Я ни в чем не виновата.

— Сейчас и узнаем, — он идет ко мне тихо, как хищник, и также неотвратимо.

Пульс бьется в горле. Я не могу ни дышать, ни глотать от страха.

Яров останавливается напротив меня. Свет из окна наползает на лицо, белая его мертвенно-бледным. Он улыбается, глаза спокойные и теплые, но этим меня не обманешь. Он выглядит, как очень опасный человек.

В черном костюме он похож на гробовщика или дорогого телохранителя. От него пахнет тем же парфюмом, что и в «Амелии». Он вообще выглядит так же, словно то, что на него покушались — всего лишь неприятный пустячок, а не конец света.

— Я все расскажу, — сразу же говорю я.

Яров кивает:

— Конечно, ты все расскажешь, дорогая.

Он оглядывается брезгливым взглядом, как кот. Ему не нравится мое убежище, он презирает эту мещанскую студию, ремонт, обстановку.

— Иди сюда, — схватив меня за плечи, Яров сажает меня на грязный топчан.

Замечаю, что он старается ни к чему не прикасаться, чтобы не испортить свой супер-костюм. Он, наверное, стоит, как эта студия.

Отступает назад. Я сижу, обхватив плечи и смотрю исподлобья.

— Что произошло в «Амелии» тем утром? Рассказывай.

— Подруга попросила меня подменить, — я ежусь, и выдыхаю, чувствуя слабость. Как было бы хорошо, если бы за меня кто-то разобрался с этими проблемами, но не с моим счастьем. — Она должна была обслужить ваш стол. Я согласилась.

Я выдыхаю, вспоминая тот день.

— После того, как я приняла заказ, — поднимаю глаза. — Помните?

— Помню, — сдержанно отвечает он. — Тебя трудно забыть.

— Меня вызвали к директору, — его реплику пропускаю мимо ушей, не знаю, что бы это значило. — Там был незнакомый мужчина и с ним еще двое. На столе уже стоял стакан с напитком. Они меня заставили…

— Заставили — что?

— Отнести стакан вам.

— Именно мне?