Ты сказала, что это сработает

– Я – нет, – запротестовала Саммер. – Такая хрень происходит сплошь и рядом. Редкий день, когда в Голливуде кто-нибудь не вытащит член и не попросит сделать минет. После Вайнштейна должно было стать лучше, но они становятся хитрее. Столько дряблых писюлек вы уже не увидите, но нужно держать ухо востро и соглашаться на батат, только если это в самом деле батат, а не ласковое прозвище пениса замысловатой формы.

Я не смогла удержаться и расхохоталась, приговаривая «батат», но, поскольку я хихикала, получалось «Бат. Ат. Бат. Ат».

Саммер на полном серьезе продолжала:

– Как-то мне предложили саммерский сквош, и я подумала, что это какая-то грязная шутка. Типа того: «Саммер, хочешь сквош?» А «сквош», как вы понимаете, означает «хрен». Это потом я узнала, что саммерский сквош – это овощ, нечто среднее между тыквой и кабачком.

Холли приглушенно хрюкнула и загоготала. Смех волной прокатился по ее плечам, голова откинулась назад. От этих звуков я засмеялась еще сильнее и почувствовала, как по лицу потекли слезы.

– Я сейчас обмочусь. Боже мой, я сейчас точно обмочусь, – приговаривала я.

На этот раз у Саммер был негодующий вид – ей явно не понравилось, что смеялись над ней, а не благодаря ей, но после секундного замешательства она тоже захохотала. В перерывах между приступами смеха я слышала, как жужжит мой телефон.

БДРЮ: Привет, милая леди. Какие новости?

Я: Сначала ты.

БДРЮ: Кэти чувствует себя неплохо. Много историй о тебе и Холли.

Я: Холли за рулем. Тип в большой машине только что сделал нам предложение. Саммер теперь наша лучшая подруга. Я встречаюсь с Арахисом.

БДРЮ: Не слишком привязывайся к Арахису.

Я: История моей жизни. Теперь мой плюс один – Лось.

Глава 25 Правдами и неправдами

Мы были в пути много часов, преодолели большое расстояние, и ехать нам оставалось, пожалуй, часов пять, в зависимости от пит-стопов. Мы поиграли в «города», в «Я беру с собой в дорогу» и в «Чур, моя корова!» – глупую игру, в которую играла только Саммер, ради шутки кричавшая «Корова!» при виде каждого рекламного щита. Через час Саммер потеряла интерес к игре и заснула, и я, должно быть, тоже.

Проснувшись, я поерзала на сиденье, чтобы высвободить затекшую левую ягодицу, и поняла, что машина не движется. Мы припарковались под желтыми огнями на стоянке ветхой заправки, ключи торчали в замке зажигания, и двигатель почти бесшумно работал на холостом ходу. Холли, вероятно, побежала внутрь, чтобы облегчиться. Саммер спала на пассажирском сиденье, согнув шею в очень неудобном положении.

Арахис сидел с настороженным видом и пыхтел, глядя в лобовое стекло. С его толстого розового языка на центральную консоль капала тягучая жижа. Пыхтение сменилось пронзительным скулежом, и я потянулась назад, чтобы почесать ему под подбородком. Он отпихнул мою руку носом.

– В чем дело, Арахис?

Пес облизнулся, посмотрел на меня и снова уставился в лобовое стекло. Я открыла бардачок, желая найти бумажную салфетку и вытереть ему подбородок, и тут увидела ее. Блестящую красную кабину восемнадцатиколесной фуры, припаркованной возле дизельного топливного насоса. Я узнала наклейку «Тигровая лапа».

– Холли? Саммер? Это минетная фура?

Саммер с неожиданно бодрым видом подскочила на заднем сиденье.

– Пожалуй. Да, думаю, это она.

– Пойду поищу Холли. Запри за мной двери и следи за собаками. Если мы выбежим, открой нам. Поняла?

Саммер кивнула, широко раскрыв глаза.

Я выскочила из «Приуса». Земля была мокрой, с единственного уличного фонаря над нашей машиной падали крупные дождевые капли. Когда я захлопнула дверцу, мои тенниски заскользили. Опустив голову, я преодолела небольшое расстояние до мини-маркета, примыкавшего к гаражу с одной дверью. Внутри никого не было. Стойка пустовала. Холли нигде не наблюдалось. Я приоткрыла дверь, почувствовала запах фритюрного жира и проскользнула в магазин. Тело покалывало от адреналина.

Ярко освещенное помещение было заставлено полками с ящиками пива и упаковками чипсов, вяленой говядины и конфет. В дальнем углу, рядом со стойкой с солнцезащитными очками, стояла Холли. Она съежилась, прижимаясь спиной к грязной стене, и говорила голосом, которого я никогда раньше у нее не слышала:

– Пожалуйста, отдайте мою кошку. Она же совсем маленькая.

Я отползла в сторону, пытаясь разглядеть, с кем она разговаривает. За аппаратом для хот-догов и автоматом с сухими кренделями стоял мужчина. Он был в потертой сетчатой бейсболке и на целую голову выше Холли.

– По-моему, ей хочется ко мне домой.

– Отдайте!

Так Холли выглядела в колледже за несколько минут до того, как ее начинало тошнить либо из-за алкоголя, либо из-за гриппа. Смотреть на то, как уверенная в себе, царственная Холли унижалась, было выше моих сил.