Ты слышишь нашу музыку?

— Никаких «но»! Тебе не понять. Впрочем, ничего удивительного, ведь ты заботишься только о себе любимой, вот тебе и кажутся непреодолимыми задачи, которые решаю я!

Зачем я так разговариваю с ней? Какая муха меня укусила? Я становлюсь неуправляемой.

— Необязательно говорить гадости, Вера. — Она растерянно смотрела на меня.

— Извини, я не хотела.

— Тебе повезло — чтобы меня обидеть, требуется гораздо больше. Но что с тобой происходит?

— Ничего, — вздохнула я. — С самого начала всей этой истории ты будто постоянно нас осуждаешь и пытаешься перемывать кости Янису у него за спиной. Ничего не понимаю. Я-то надеялась, что ты нас поддержишь. То, как ты себя ведешь, мне очень не нравится. Могла бы и сама догадаться, что я не выношу даже мысли о том, что кто-то может критиковать наше решение.

— Скорее, решение Яниса, чем твое. Или я ошибаюсь?

— Я подтолкнула его.

— И этот тип тоже? Тристан, кажется, так его зовут?

— Да, Тристан верит в него. Постарайся понять: Янис в этом нуждался. Он никогда не был так счастлив, и в этом отчасти заслуга Тристана. Он хороший человек.

Шарлотта вздохнула, я заподозрила, что ее что-то напрягает.

— Ну, как скажешь… Сменим тему, кузнечик. Так будет лучше.

— Согласна.

Вечером я вся кипела от злости. Но кое-что изменилось: эта злость была направлена уже не против Шарлотты, а против Яниса. Я бы все-таки предпочла, чтобы он был дома и помог мне объявить детям программу летних каникул, как у нас заведено. Дети попрощались со своими учителями и воспитательницами на два месяца и хотели знать, как мы планируем провести это лето. Я тянула время в надежде, что Янис скоро вернется… но напрасно. Ну вот, дальше откладывать некуда: ребята расправились с домашними бургерами — так мы отпраздновали окончание занятий — и сейчас сидели на диване со стаканами кока-колы. А я осталась один на один с нелегкой задачей — сообщить им неприятную новость. Несмотря на многочисленные попытки, мне не удалось дозвониться до Яниса. Они не сводили с меня глаз, пока я садилась на журнальный столик перед диваном. Сейчас их радостное возбуждение сдуется, как продырявленный воздушный шарик. Жоаким подтолкнул локтем брата и сердито зыркнул на Виолетту, чтобы младшие успокоились и я могла наконец-то заговорить.

— Давай, мама! Рассказывай!

Я глубоко вздохнула и начала. Было тяжело сознавать, что я их разочарую, что они огорчатся. И мне нужно сделать это в одиночку, без поддержки. Я не просчитала, как скажутся наши перемены на них, на их жизни и привычках.

— Ну вот, мои любимые… в этом году все будет немного по-другому. Папа перешел на новую работу…

— Да, мы знаем, — сухо перебил Жоаким.

Он очень злился на отца. Дети неблагодарны, и в этом часть их очарования. Но очень трудно принять, что, если ты мама или папа, у тебя нет права на ошибку. Как объяснить восьмилетнему мальчику, что иногда взрослые вынуждены уделять основное внимание не своим детям, а чему-то другому? Требовалась большая осторожность, крайняя осмотрительность, чтобы не уронить Яниса в их глазах. И все равно, как ни старайся, я нанесу удар по его репутации. Почему он не пришел? Я была уверена, что выдели он пару минут, чтобы объяснить сыну ситуацию, и все бы как-то уладилось.

— Ну да, — продолжила я. — Вам также известно, что он очень занят… поэтому мы… э-э-э… мы останемся в Париже на все лето…

— И что мы будем делать? — закричал Эрнест. Старший тяжело вздохнул, что-то пробурчал себе под нос, постукивая ногой по полу. Относительно спокойной оставалась только Виолетта, четырехлетний возраст пока еще защищал ее. Однако, присмотревшись, я поняла, что она уловила недовольство своих братьев.

— Итак, начиная с завтрашнего дня и до моего отпуска вы ходите в городской летний лагерь на весь день. Там все будет примерно как в прошлые годы. А когда я освобожусь, мы вчетвером много чего придумаем, обещаю. Будет классно! Сами убедитесь! Пойдем в бассейн, в Ла-Виллет, прокатимся в Версаль…

— Но это не для каникул, мама! — прервал меня Жоаким, повысив голос и вскакивая с дивана. — Мы там бываем и в учебном году.

— Пожалуйста, не разговаривай со мной таким тоном, Жожо. Махнем куда-нибудь на следующий год. И вообще, представь себе, есть много детей, которые никогда никуда на каникулах не ездят, но не закатывают истерик по этому поводу. Мы всего лишь просим вас немного потерпеть этим летом.

Я понимала, что просто смешна со своим фальшивым энтузиазмом и дешевыми уроками морали. Но я не могла себе позволить признаться, что у меня тоже разрывается сердце от того, что мы не отправимся, как каждый год, на поиски приключений. Не могла сказать им, что за неполный месяц, прожитый в таком ритме, я устала от того, что почти не вижу их отца. И что я не понимаю, почему он возвращается так поздно. Нет, я не должна все это им рассказывать.

— А почему нам не уехать вчетвером, без него? — предложил Жоаким.

— Хотите оставить папу тут одного?

Он насупился, Эрнест засопел, а Виолетта похлопала ресницами, и у нее задрожал подбородок.

— Обещаю, мы будем хорошо развлекаться, — уже мягче пообещала я.

— Ладно…