"Ты только отыщи его…"

— Пленка еще есть, — сказал я. — Судя по всему, внутри нет воды. Проявите пленку, и вы узнаете наверняка, снимала она что-нибудь с вершины утеса или нет.

Эта мысль, похоже, ему понравилась.

Пока мы ехали к гавани, а потом плыли в лодке, направляясь к месту гибели Хелен, я отдавал себе отчет в том, что он в душе тревожится, как бы Чалмерс не доставил ему неприятностей.

— Если бы она не назвалась миссис Дуглас Шеррард. — сказал он, забирая у меня камеру, — дело было бы проще пареной репы. Сейчас мы поедем на виллу. Я хочу поговорить с этой женщиной из деревни.

Мы вернулись в гавань Сорренто, оставив двух полицейских продолжать поиски улик, что повергло их в глубокое уныние. Жара там была страшная, а тени — никакой.

Добравшись до гавани, мы сели в полицейскую машину и поехали на виллу.

Возвращение из бухточки и визит на виллу заняли чуть больше полутора часов.

Оставив машину у ворот, мы пошли по аллее. «Линкольн» с откидным верхом по-прежнему стоял на бетонированной площадке перед домом.

— Эта машина принадлежала ей? — спросил Карлотти. Я ответил, что не знаю.

Гранди поспешил сообщить, что уже проверил номер. Хелен купила машину десять недель назад, вскоре после приезда в Рим.

Я подивился, откуда у нее взялись деньги. Отец прислать ей не мог, ведь он хотел, чтобы она жила на выделенное ей пособие.

Мы вошли в гостиную. Карлотти вежливо попросил меня посидеть, пока он осмотрит виллу. Я сел и стал ждать.

Они потолкались в спальне. Вскоре Карлотти вышел, держа в руках небольшой несессер. Такие обычно привозят из Флоренции в подарок друзьям в Штатах.

— Это вам лучше забрать, — сказал он, ставя шкатулку на стол. — Драгоценности надо отдать синьору Чалмерсу. Может быть, вы дадите мне расписку?

Он поднял крышку. В шкатулке лежало несколько ювелирных изделий, в том числе два кольца — одно с большим сапфиром, другое — с тремя бриллиантами. Было там и бриллиантовое ожерелье, и пара сережек с бриллиантами.

Я не особенно разбираюсь в драгоценностях, но даже мне было ясно, что побрякушки не из дешевых.

— Довольно милые вещицы, — сказал Карлотти. В голосе его сквозила задумчивость, как будто ему очень хотелось заполучить эти драгоценности. — Хорошо, что никто сюда не вломился, пока дом был без присмотра.

Я вспомнил высокого и широкоплечего незваного гостя.

— Где вы их нашли? — спросил я.

— Они лежали на туалетном столике, их мог украсть кто угодно.

— Они настоящие? Я хочу сказать, это не стразы?

— Разумеется, настоящие. — Он нахмурился, глядя на меня. — По самой грубой оценке, они стоят не менее трех миллионов лир.

Пока он выписывал мне квитанцию, которую я должен был подписать, я глазел на шкатулку и ее содержимое. На туалетном столике. Их мог украсть кто угодно! Я почувствовал, как по спине у меня пробежал холодок. Значит, незваный гость, виденный мною, вряд ли был мелким воришкой. Тогда кто же он?.. Я вздрогнул, услышав телефонный звонок.

Трубку снял Карлотти.

— Si… Si… Si…[3] — сказал он, долго слушал, потом что-то пробормотал и положил трубку.

В комнату вошел Гранди. Лицо его выражало нерешительность.

Карлотти закурил сигарету и сказал:

— Только что получены результаты вскрытия.

Я видел, что он чем-то расстроен. Во взгляде снова появилась тревога.

— Ну вы же знаете, как она умерла, — сказал я в попытке прервать долгую паузу.

— Это-то да.

Он отошел от телефона. Я чувствовал его беспокойство, как в темноте чувствуешь прикосновение чьей-то руки.

— Что-нибудь новое?

Я сознавал, что мой голос звучит чересчур резко, и увидел, как Гранди повернулся и посмотрел на меня.

— Да, есть кое-что, — сказал Карлотти и поморщился. — Она была беременна.

II

Было почти половина четвертого, когда Карлотти закончил осмотр дома и допрос крестьянки, которую я так и не увидел, только слышал их приглушенные голоса, доносившиеся из кухни. Сам я сидел в гостиной, куря одну сигарету за другой. Разум мой был охвачен паникой.

Итак, Хелен была беременна.

Это будет последний гвоздь в крышке моего гроба, если они когда-нибудь дознаются, кто такой Дуглас Шеррард. Сам-то я знал, что неповинен не только в ее смерти, но и в ее беременности, но кто мне поверит? Угораздило же меня с ней связаться! Безмозглый, законченный дурак!

Кто же был ее любовником?

Я снова подумал о таинственном широкоплечем визитере, которого видел накануне вечером. Не он ли? Возможно. Теперь ясно, что он не вор: ни один вор не оставил бы на туалетном столике драгоценности на три миллиона лир.

Я продолжал мысленно обсасывать ситуацию и так и этак, поглядывая на часы на каминной доске и понимая, что через полчаса мне придется сообщить Чалмерсу подробности. И чем больше я раздумывал, тем острее сознавал, что один неверный шаг — и мне крышка.

Когда стрелки показывали 3.44, в гостиную вошел Карлотти.

— Есть осложнения, — мрачно сказал он.

— Знаю. Вы и раньше это говорили.

— Как вы думаете, она была не из тех, кто может покончить жизнь самоубийством?

Этот вопрос меня напугал.