Ты умеешь хранить секреты?

Одна из секретарш бухгалтерии бодро обгоняет меня, оглядывается и как-то странно усмехается.

О боже. Не могу я идти туда.

Нет, могу. Все образуется. Главное – сидеть очень тихо, не возникать и спокойно работать. Может, он даже не заметит меня.

Ну же! Чем дольше тянешь, тем страшнее.

Я глубоко вздыхаю, закрываю глаза, делаю несколько шагов и снова открываю глаза.

Какая-то толчея у стола Артемис, и ни следа Джека Харпера.

– Лично я считаю, что он собирается перепрофилировать компанию…

– Ходят слухи, что какой-то секретный проект…

– Он не сможет полностью централизовать функции маркетинга! – заявляет Артемис, пытаясь перекричать всех.

– Где Джек Харпер? – спрашиваю я как можно небрежнее.

– Ушел, – сообщает Ник, и я слабею от облегчения.

Убрался! Наконец-то!

– Он вернется?

– Вряд ли. Эмма, ты уже напечатала мне письма? Я отдал их три дня назад…

– Сейчас напечатаю, – весело обещаю я Нику.

Садясь за стол, я чувствую себя легче воздушного шарика. Немедленно скидываю туфли, тянусь к бутылочке воды и замираю.

На клавиатуре лежит сложенный листочек бумаги, на котором незнакомым почерком написано: «Эмме».

Я с недоумением оглядываю офис. Никто не смотрит на меня в ожидании, пока я схвачу записку. Мало того, похоже, никто ничего не замечает. Все слишком заняты обсуждением визита Джека Харпера.

Я медленно разворачиваю записку и смотрю на аккуратные черные буквы.

«Надеюсь, встреча была плодотворной. Я всегда считал, что цифры дарят мне самые захватывающие ощущения. Джек Харпер».

Могло быть и хуже. Он мог посоветовать мне привести в порядок стол.

Но даже при всем при этом я весь день провожу как на иголках. Каждый раз, когда кто-то входит в отдел, меня трясет. А если за дверью ведутся громкие разговоры на тему: «Джек говорит, что, пожалуй, снова заглянет в отдел маркетинга», я серьезно подумываю отсидеться в туалете, пока он не уйдет.

Ровно в пять тридцать я встаю, не допечатав предложения, выключаю компьютер и хватаю пальто. Не стоит дожидаться, пока он снова появится. Почти слетаю по ступенькам и немного успокаиваюсь, только оказавшись по другую сторону больших стеклянных дверей.

Слава богу, хоть поезда метро не опаздывают. Уже через двадцать минут я дома. Открываю дверь и слышу странные звуки, доносящиеся из комнаты Лиззи. Топот, глухие удары. Может, она двигает мебель?

– Лиззи! – окликаю я, входя на кухню. – Сегодня такое было, не поверишь!

Открываю холодильник, вынимаю бутылку воды и прикладываю к горящему лбу. Чуть погодя открываю бутылку. Делаю несколько глотков, снова выхожу в прихожую и вижу, как дверь комнаты Лиззи открывается.

– Лиззи, – начинаю я, – что это, спрашивается, ты…

И тут я замолкаю. И открываю рот. Потому что это не Лиззи, а мужчина.

Мужчина! Высокий худой тип в сверхмодных черных брюках и очочках в стальной оправе.

– Ой, – бормочу я, хлопая глазами. – Э… привет.

– Эмма! – кричит Лиззи, влетая следом. На ней футболка и серые легинсы, которых я раньше не видела. В руке стакан с водой. Вид самый что ни на есть растерянный. – Ты сегодня рано.

– Знаю. Я спешила.

– Это Жан-Поль, – представляет Лиззи. – Жан-Поль, моя соседка Эмма.

– Здравствуйте, Жан-Поль, – киваю я, дружески улыбаясь.

– Рад познакомиться, Эмма, – отвечает Жан-Поль с французским акцентом.

Господи, до чего же сексуален этот французский акцент. Ну просто ужасно.

– Мы с Жан-Полем… э… э… просматривали кое- какие материалы дела, – объясняет Лиззи.

– О, чудесно! – с энтузиазмом восклицаю я. – Просто чудесно!

Материалы дела. Ну да, конечно! Именно поэтому за стенкой топало целое стадо слонов!

Ох уж эта Лиззи! Такая темная лошадка! Вернее, тихий омут.

– Я должен идти, – говорит Жан-Поль, глядя на Лиззи.

– Я провожу, – возбужденно бормочет она, и парочка исчезает.

Я слышу, как они шепчутся на лестнице. Делаю еще несколько глотков и тяжело падаю на диван. Все тело ноет от непривычного напряжения. Подумать только – целый день просидеть как на витрине! Это в самом деле вредно для здоровья! Интересно, как мне удастся выносить Джека Харпера целую неделю! Пожалуй, доза слишком велика, не находите?!

– Итак? – спрашиваю я, когда Лиззи появляется вновь. – Что происходит? Ты и Жан-Поль. И долго вы…

– Вовсе нет, – начинает Лиззи, краснея. – Вовсе нет… мы работали над делом. Вот и все.

– Ну да, конечно.

– Правда! Ничего не было.

– О’кей, – киваю я, вскидывая брови. – Если ты так говоришь…

Иногда Лиззи проявляет совершенно неуместную застенчивость. Она скрывает чувства, как устрица прячется в раковине. Как-нибудь я достану ее, и она во всем признается.

– Как прошел день? – спрашивает она и, опустившись на пол, тянется к журналу.

– Мой день… – Даже не знаю, с чего начать. – Мой день, – повторяю я наконец. – Мой день немного похож на кошмар.

– Правда? – ахает Лиззи.

– Нет, беру слова обратно. Это настоящий кошмар наяву.

– Что случилось? – Теперь Лиззи не до Жан-Поля. – Да рассказывай же!

Так и быть.

Я рассеянно приглаживаю волосы, гадая, с чего, черт возьми, начать.

– О’кей, помнишь тот ужасный полет из Шотландии, на прошлой неделе?

– Ну да! – оживляется Лиззи. – Еще Коннор тебя встречал, и все было так романтично!