Ты умеешь хранить секреты?

День семьи проходит в Пэнтер-Хаус, загородном доме «Пэнтер корпорейшн» в Хартфордшире. Обычно там проводят конференции и заседания сотрудников, которые готовятся к мозговому штурму. Меня на них еше ни разу не приглашали. Естественно, до этого дня я ни разу там не бывала, а потому, выходя из такси, должна признать, немало впечатлилась. Действительно, красивый старый особняк с множеством окон и колоннами по фасаду. Вероятно, насчитывает... добрую сотню лет.

– Просто сказочная георгианская архитектура, – замечает кто-то, хрустя каблуками по гравийной дорожке. Георгианская. Именно это я и имела в виду. Иду на звуки музыки и, обогнув дом, вижу, что веселье в самом разгаре. Основные события разворачиваются на большом газоне. Яркие флажки украшают задний фасад, палатки усеяли траву, на небольшом возвышении играет оркестр, дети весело визжат на качелях.

– Эмма! – окликает меня Сирил, одетый шутом, с красно-желтым рогатым колпаком. – Где ваш костюм?

– Костюм? – изображаю удивление я. – Господи! Э.,. я не думала, что нужно прийти в костюме.

Это не совсем так. Вчера вечером, около пяти, Сирил разослал по отделам срочное сообщение: «Памятка. На КДС костюмы для служащих компании обязательны».

Интересно, каким это образом можно достать костюм в последнюю минуту, накануне праздника? А я ни за что не соглашусь явиться сюда в идиотском нейлоновом наряде из прокатного магазинчика!

Интересно, что они теперь могут сделать?

– Простите, – уклончиво произношу я, высматривая Джека. – Впрочем, ничего страшного...

– Ну, что с вами поделаешь?! Я ведь предупреждал... Я пытаюсь улизнуть, но он хватает меня за плечо.

– Что ж, придется вам надеть то, что осталось.

– Что? – непонимающе переспрашиваю я. – Что осталось?

– Я предчувствовал, что так и будет, – торжественно объявляет Сирил, – поэтому распорядился заранее.

Мне становится не по себе. Что он еще задумал? Неужели догадался...

– К счастью, еще есть из чего выбрать, – продолжает Сирил.

Нет. Ни за что. Нужно бежать. Прямо сейчас.

Я принимаюсь отчаянно вырываться. Но у него просто железная хватка. Сирил тащит меня в палатку, где рядом с длинным тремпелем-вешалкой хлопочут две дамы средних лет... О Боже! Где они отыскали это безвкусное, убогое уродство из дешевой синтетики? В миллион раз хуже, чем в прокатном магазинчике!

– Нет, – в панике шепчу я. – Нет, я уж лучше останусь в чем есть.

– Всем нужно надеть костюмы, – наставительно заявляет Сирил. – Это было в сообщении.

– Но это... это и есть костюм, – поспешно заверяю я, показывая на свое платье. – Просто забыла сказать это... летнее платье двадцатых годов для прогулок в саду... совершенно аутентичное...

– Эмма, сегодня праздник, – выходит из себя Сирил. – Люди хотят повеселиться, в частности посмеяться, глядя на своих коллеги и родных в забавных костюмах. Кстати, а где ваши родные?

–О...

Я строю печальную физиономию. Кажется, получилось: недаром я тренировалась целую неделю.

– Они, к сожалению... к сожалению, не смогли приехать.

– Но вы сказали им о празднике? – допытывается Сирил, с подозрением уставясь на меня. – Послали приглашение?

–Да!

Интересно, сколько раз в день мне приходится скрещивать пальцы за спиной? По-моему, я изовралась.

– Разумеется, послала. Им очень хотелось приехать!

– Что же... придется вам в одиночку общаться с коллегами и их семьями, – вздыхает Сирил. – А вот и костюм. Оденетесь Белоснежкой.

Он сует мне кошмарное нейлоновое платье с пышными рукавами.

– Не хочу быть Белоснежкой... – завожу я, но благоразумно замолкаю при виде несчастной физиономии Мойры из бухгалтерии. Две благообразные мымры силой запихивают Мойру в огромный мохнатый костюм гориллы.

– Ладно-ладно, буду Белоснежкой.

Я едва не плачу. Мое модное, подчеркивающее все достоинства фигуры платьице лежит в ситцевом мешочке, откуда, как мне объяснили, его можно забрать в конце дня. А пока на мне наряд, более подходящий для шестилетней девочки. Для шестилетней девочки с полным отсутствием вкуса и врожденным дальтонизмом.

Едва я с унылым видом показываюсь во дворе, оркестр бодро заводит песенку «Ум-па-па» из «Оливера», и кто-то что-то невнятно кричит в трескучий микрофон. Я оглядываюсь, жмурясь от солнца и пытаясь сообразить, кто в каком обличье тут предстал. Вижу Пола, одетого пиратом. Бедняга идет по газону, обремененный тремя малышами, цепляющимися за его ноги.

– Дядя Пол! Дядя Пол! – визжит один. – Сделай еще раз страшное лицо!

– Хочу леденец! – вопит второй. – Дядя Пол, хочу ледене-е-е-ец!

– Привет, Пол, – мрачно здороваюсь я. – Веселитесь?

– Того, кто выдумал корпоративный День семьи, нужно было сразу поставить к стенке, – объявляет он без всякого намека на юмор.

Я сочувственно киваю.

– Слезь с моей ноги, дьявольское отродье! – рявкает он на одного из детишек, и все трое, заливаясь смехом, восторженно орут.

– Мамочка, мне не нужно тратить ни единого пенни! – сообщает одетая русачкой Артемис, проходя мимо под руку с внушительной особой в огромной шляпе.

– Артемис, нет никаких причин раздражаться! – гремит женщина.