Ты умеешь хранить секреты?

— Ты ни о чем не хотела… потолковать? — спрашивает он, и, к моему полному изумлению, похоже, совершенно серьезно.

Интересно, что он вообразил? Что я брошусь ему на шею и начну рыдать: «Этот подонок Джек Харпер использовал меня»?

До этого я еще не дошла. И наверное, дойду, только когда совсем жить не захочется.

— Нет, — отвечаю я, краснея. — Спасибо, все хорошо.

Он кивает, хмурится и продолжает уже более деловым тоном:

— Полагаю, ты исчезла вчера, потому что решила взять работу на дом?

— Э… да. — Я откашливаюсь. — Совершенно верно.

— И без сомнения, многое успела за это время?

— Ну… да. Очень.

— Превосходно. Я так и думал. Продолжай в том же духе. А остальным… — Пол предостерегающе оглядывает комнату, — советую помнить, что я сказал.

— Разумеется, — отвечает за всех Артемис. — Мы помним.

Пол закрывает за собой дверь, я медленно сажусь и пристально смотрю в монитор, ожидая, пока появится картинка.

«Все будет хорошо, — повторяю я себе. — Все будет хорошо, нужно только сосредоточиться на работе, с головой уйти…»

Неожиданно до меня доносится чье-то громкое пение. Знакомая мелодия! Да это…

«Карпентерз».

Один… второй… еще несколько человек присоединились к хору…

«Рядом с тобо-о-ой…»

— Что с тобой, Эмма? — осведомляется Ник, когда я резко вскидываю голову. — Дать носовой платочек?

«Рядом с тобо-о-ой…» — снова заводят шутники, и я слышу приглушенный смех.

Но реагировать нельзя. Не стоит доставлять им такого удовольствия.

Стараясь оставаться спокойной, я проверяю электронную почту и тихо ахаю. Обычно каждое утро меня ждет не более десятка сообщений. Сегодня их девяносто пять.

Па: Мне в самом деле нужно поговорить…

Кэрол: Я уже нашла для клуба Барби еще двоих членов!

Мойра: Я знаю, где можно достать очень удобные стринги!

Шарон: И давно это у вас?

Фиона: Напоминаю о семинарах «Познай собственное тело».

Я просматриваю бесконечный список, и знакомая боль сжимает сердце.

Три электронных письма от Джека.

Что мне делать?

Прочесть?

Моя рука нерешительно касается «мыши». Может, дать ему шанс объясниться? Или он и этого не заслужил?

— Кстати, Эмма, — с невинным видом начинает Артемис, протягивая мне пластиковый пакет. — У меня тут джемпер… думаю, тебе он понравится. Лично мне он немного мал, но зато такой миленький. И должен тебе подойти, тем более что… — Она ловит взгляд Кэролайн. — …у тебя восьмой размер.

И обе разражаются истерическим хохотом.

— Спасибо, Артемис, — сухо отвечаю я. — Ты очень добра.

— Иду за кофе! — объявляет Фергюс, вставая. — Кому принести?

— Мне лучше «Харвиз бристол крим»! — громко просит Ник.

— Ха-ха, — говорю я тихо.

— О, Эмма, я совсем забыл, — добавляет Ник, вразвалочку подходя к моему столу. — В администрации новая секретарша. Видела? Это что-то!

Он многозначительно подмигивает, но я отвечаю непонимающим взглядом. До меня в самом деле не сразу доходит.

— А причесочка! Каждая прядка торчит отдельно! Не говоря уж о дангери![40] Просто класс!

— Заткнись! — бешено кричу я, заливаясь краской — Я не… не… отвалите вы все!

Дрожащими от злости руками быстро удаляю сообщения Джека. Ничего он не заслуживает. Никаких шансов!

Вскакиваю и, тяжело дыша, вылетаю из комнаты. Бегу в туалет, захлопываю за собой дверь и прислоняюсь горячим лбом к зеркалу. Внутри, как лава, кипит ненависть к Джеку Харперу. Имеет ли он хоть какое-то понятие, что мне приходится выносить? Имеет ли хоть малейшее представление, что сделал со мной?

— Эмма! — зовет кто-то. Я вздрагиваю, готовая к худшему.

Я и не слышала, как вошла Кэти. Она стоит за моей спиной с косметичкой в руках. Ее лицо отражается в зеркале рядом с моим… и она не улыбается. Совсем как в фильме «Роковая страсть».

— Значит, — сдавленно начинает она, — ты не любишь вязаные вещи.

О Боже! О Боже! Что я натворила? Взбаламутила тот тихий омут, который до сих пор назывался «Кэти». Не буди лиха… И что теперь? А вдруг она пронзит меня спицей?!

— Кэти, — отвечаю я, и сердце мое бешено колотится. — Кэти, пожалуйста, послушай… я никогда не говорила…

— Эмма, и не пытайся, — повелительно поднимает руку Кэти. — Нет смысла. Мы обе знаем правду.

— Он ошибся, — быстро говорю я. — Все напутал! То есть… дело в том, что я не люблю… вязать. Ну, знаешь, столько возни, и нитки пугаются…

— Вчера я очень расстроилась, — перебивает меня Кэти с жутковатой улыбкой. — Но после работы сразу пошла домой и позвонила маме. И знаешь, что она мне сказала?

— Ч-что? — заикаюсь я.

— Что… что тоже не любит вязаные вещи.

— Как это?

Я круто разворачиваюсь и открываю рот. От изумления. Потому что сказать мне нечего.

— И бабушка тоже.

Сейчас, с раскрасневшимся лицом, моя подруга похожа на прежнюю Кэти.

— И остальные мои родственники. Они все это время притворялись. Совсем как ты. Теперь я все понимаю! — возбужденно тараторит она. — Знаешь, на прошлое Рождество я связала бабушке покрывало на диван, а она вскоре сказала, что его украли взломщики. Но спрашивается, каким это взломщикам понадобилось вязаное покрывало?

— Кэти… прямо не знаю, что сказать…

— Эмма, почему ты не призналась мне раньше? Столько лет! Столько лет делать дурацкие подарки людям, которым они не нужны!