Ты умеешь хранить секреты?

— Очень рад, — замечает Пол вежливо.

— Не хотелось бы никого беспокоить, — торопливо заверяет мамуля, — но…

— Ну что вы, какое беспокойство, — кивает Пол, награждая ее неотразимой улыбкой. — К сожалению, комната, которая обычно используется для семейных встреч, сейчас ремонтируется.

— Вот как… — лепечет мама, не совсем понимая, в шутку он это или всерьез. — О Господи!

— В таком случае, Эмма, может, ты пригласишь родителей… скажем так — на ранний ленч?

Смотрю на часы. Без четверти десять.

— Спасибо, Пол, — с благодарностью выдыхаю я.

Не может быть. Не может этого быть. Полнейший сюрреализм.

Сейчас середина утра. Я должна быть на работе. А вместо этого иду по улице вместе с родителями, гадая, что же мы намереваемся сказать друг другу. Я вообще не помню, когда такое было в последний раз: только родители и я. Ни деда, ни Керри, ни Нева. Мы словно вернулись в прошлое, на пятнадцать лет назад.

— Можно зайти сюда, — предлагаю я, указывая на итальянское кафе.

— Прекрасная мысль! — с жаром восклицает отец, открывая дверь. — Кстати, вчера мы видели по телевизору твоего друга Джека Харпера.

Последняя фраза сказана чересчур небрежно.

— Он мне не друг, — резко отвечаю я, и родители переглядываются.

Мы садимся за деревянный столик. Официант раздает меню. Все молчат.

О Боже! Теперь уже я начинаю нервничать.

— Значит… — начинаю я и сразу же осекаюсь. Очень хочется спросить, зачем они здесь. Но это было бы немного грубо, верно ведь?

— Что привело вас в Лондон? — спрашиваю я вместо этого.

— Подумали, что неплохо бы навестить тебя, — поясняет мамуля, внимательно читая меню. — Может, взять просто чашку чаю… или… что это? Фраппе?[41]

— Я хочу обычного кофе, — хмурится папуля. — Здесь можно получить обычный кофе?

— Если нет, придется пить капуччино. Снимешь пену ложкой, — командует мама. — Или эспрессо. Попросишь не добавлять горячей воды.

Ушам своим не верю! Они проехали двести миль. И теперь мы так и будем сидеть и обсуждать напитки?!

— Кстати, совсем забыла, — будничным тоном говорит мамуля. — Мы кое-что купили тебе, Эмма. Верно, Брайан?

— Вот как? — удивляюсь я. — И что же?

— Машину, — сообщает мама и обращается к официанту: — Мне, пожалуйста, капуччино, моему мужу — фильтрованный кофе, если такое возможно, а Эмме…

— Машину? — не удерживаюсь я.

— Машину, — повторяет официант-итальянец, с подозрением поглядывая на меня. — Вам кофе?

— Д-да… капуччино, пожалуйста, — рассеянно отвечаю я.

— И разных пирожных, — добавляет мама. — Grazie![42]

— Ma… — Я хватаюсь за голову. — Ма, то есть как это — машину?

— Совсем маленькую. Тебе необходима машина. В наше время небезопасно ездить автобусом. Дедушка совершенно прав!

— Но… но мне машина не по карману, — теряюсь я. — Я даже… И как насчет денег, которые я вам должна? Как насчет…

— Забудь о деньгах! — отмахивается отец. — Начинаем с чистой страницы.

Нет, я окончательно сбита с толку! Как же…

— Но мы не можем! Я должна вам еще…

— Забудь о деньгах, — повторяет папуля с неожиданным раздражением — Я хочу, чтобы ты усвоила: долга больше нет. Совсем. Ни пенни.

Но я все еще не могу прийти в себя и перевожу смущенный взгляд с папы на маму. Потом снова на папу. И очень-очень медленно — опять на маму.

Все это крайне странно. И в то же время кажется, что мы впервые за много лет видим друг друга в истинном свете. Как будто встретились после долгой разлуки и здороваемся. И… вроде как действительно начинаем все сначала.

— Мы вот тут думали: как насчет небольшого отпуска в будущем году? — спрашивает мамуля. — С нами.

— Только… мы трое? — уточняю я.

— Только мы трое, — подтверждает мама, нерешительно улыбаясь. — Вот было бы весело! Правда, если у тебя другие планы, мы не обидимся.

— Нет! Я поеду! Обязательно! Но… что… — Я не могу заставить себя произнести имя Керри.

Родители снова переглядываются и отводят глаза.

— Керри шлет тебе привет, дорогая! — бодро сообщает мамуля и громко откашливается. — Знаешь, она, по-моему, хотела поехать в Гонконг. Погостить у отца. Они не виделись уже лет пять. Может, им самое время… немного побыть вместе.

— Верно, — киваю я. — Хорошая мысль.

Невероятно! Просто невероятно! Все переменилось. Как будто чья-то невидимая рука подбросила в воздух нашу семью, перемешала и стерла прошлое. Ничто уже не будет как раньше.

— Эмма, мы чувствуем, — начинает отец и замолкает. — Мы чувствуем, что, возможно, не всегда замечали… — Он осекается и энергично трет кончик носа.

— Капуччино, — объявляет официант, ставя передо мной чашку. — Фильтрованный кофе… капуччино… пирожное с кофейным кремом… лимонное пирожное… шоколадное…

— Спасибо, — перебивает мамуля. — Большое спасибо. Теперь мы сами управимся.

Официант снова исчезает, и она оборачивается ко мне:

— Эмма, мы хотим сказать, что… что очень гордимся тобой.

О Боже. О Боже, я сейчас заплачу!

— Правда? — выдавливаю я.

— Да, — подхватывает па. — То есть мы оба, твоя мать и я, мы всегда… и всегда будем… мы оба…

Он останавливается, тяжело дыша. Я боюсь слово вымолвить.