Ты все ближе

— Не хочу встревать, да ладно, — помедлив, сказала она. — Отправь его мне, а я передам. Гарри возвращается на работу в понедельник.

— А попросишь его позвонить?

— Да. — Она отпила немного вина, наклонилась и обняла меня. — Обязательно попрошу.

Глава 19

Руби

Большую часть выходных я просидела дома наедине с блокнотом и ручкой, сочиняя письмо Гарри. Это оказалось невероятно трудно. Написав фразу, я сразу же представляла себе, с каким выражением лица он будет ее читать.

Мы с Гарри постоянно разговаривали. Нет, мы, конечно, и работали, но нам было так легко и хорошо вместе, словно мы знакомы всю жизнь. Это началось с первой встречи. А до этого я точно не жила в полную силу, а существовала в каком-то маленьком, ограниченном, тусклом мирке. Встретив Гарри, я расцвела. Ему можно было рассказать обо всем на свете, он меня понимал. Не то чтобы мы постоянно обсуждали высокие материи или серьезные философские темы. Мы говорили обо всем: любимое вино, первый поцелуй, книги, песни нашей юности. В течение дня мы общались урывками, а вечером почти всегда находили время поговорить нормально. Наши разговоры не мешали работе, скорее наоборот, помогали. За последний год дела в компании пошли в гору, и Гарри не уставал повторять, что это благодаря мне: я его вдохновила, вернула к жизни.

А теперь у Эммы будет его ребенок. Стараясь не думать о том, как такое могло случиться, я пыталась представить выражение его лица, когда он узнал эту новость. Вспомнил ли обо мне? Или забыл на радостях? В моей груди росла ярость, оттого что он так мало думал обо мне, во всяком случае, он даже не удосужился позвонить и сказать, что между нами все кончено.

В субботу днем пошел дождь с порывистым ветром. Я сидела в комнате, глядя на реку за окном. И представляла, как Гарри гладит Эмму по животу, они строят планы и придумывают имя будущему ребенку. Когда распогодится, они пойдут выбирать краску для детской комнаты, присматривать кроватку, стульчики для кормления и пеленальный столик. Вернутся домой, накупив обоев, мебели и детских вещей. У них начнется новая жизнь.

У меня самой таких забот никогда не было. Выйдя замуж за Тома, я была слишком молода и первое время не задумывалась о детях. Моему материнскому инстинкту с лихвой хватало Джоша, хотя у нас с мальчиком были скорее дружеские отношения. Я не примеряла на себя роль матери. Джош — ребенок Тома, а не мой, и у него есть настоящая мама. Спустя некоторое время я поняла, что боюсь оказаться привязанной к Тому на всю жизнь. Наблюдая за его отношениями с Белиндой, я постепенно осознала, что в разрыве виноват по большей части он. Если мы расстанемся, имея совместного ребенка, это будет невыносимо.

Через пару лет безуспешных попыток зачать я предложила попробовать искусственное оплодотворение, но Том отказался. Он считал, что это может разрушить семью. По его наблюдениям, у многих людей желание иметь ребенка превращалось в навязчивую идею, и они ни о чем больше не могли думать.

Я и так ни о чем больше не могла думать, хотя в глубине души признавала его правоту. Если мне надо будет ходить по врачам, лечиться и все такое, я точно стану одержимой.

— К тому же мы знаем, что можем иметь детей, — сказал он. — У меня есть Джош. То есть у нас. Он любит тебя, как родную. — Том одарил меня сочувственной улыбкой. — И ты ведь была беременна.

Я болезненно поморщилась. В восемнадцать, готовясь к поступлению в университет, я обнаружила, что забеременела от парня из школы, с которым встречалась несколько месяцев. После долгих раздумий я решила все-таки отложить учебу и родить. На двенадцатой неделе ребенок рассудил иначе.

— Если мы будем продолжать попытки, нам обязательно повезет, — убеждал меня Том.

Но дети все не появлялись, хотя мы делали все, что могли. Скоро Том подключился к ожиданию: каждый месяц покупал мне тесты на беременность, обнимал и утешал, когда я начинала плакать, увидев отрицательный результат. В самом начале наших попыток он купил мне мягкую игрушку — длинного лохматого пса карамельного цвета с янтарными глазами и мягкими болтающимися ушами. Пес лаял, если нажать на ухо, и Том назвал его Капитан Гав. В первый вечер, когда он его принес, мы были полны надежд, верили в будущее и так хохотали, что я плакала от счастья. Прошли месяцы и годы, пес перекочевал с кресла в спальне в дальний угол шкафа в гостевой комнате, а затем, незадолго до ухода, я отдала его в благотворительный магазин, чтобы он мог порадовать какого-нибудь ребенка. Настоящего, а не воображаемого.

В тот день, глядя сквозь слезы и капли дождя в окно, я думала о новом владельце игрушки и задавалась вопросом, слышит ли он аромат моих духов, передаются ли ему мои надежды, связанные со смешной собачкой, и от всей души надеялась, что он никогда не почувствует отчаяния, которое заставило меня от нее отказаться.